Катя обернулась на вход к Артефакту и, преодолевая напавшую
дрожь, подошла, заглянула внутрь и даже прошла несколько шагов по
коридору. Но за поворотом было слишком темно, чтобы идти дальше, и
пахло страхом. Страх смешивался с дыханием, прокрадывался в кровь,
гася остатки радости и приглашая назад временно отступившие мысли.
Левая ладонь начала гореть, а перед глазами сменяли друг друга
видения мёртвых тел, расплывающихся кровавых пятен на одежде
Эль-Элитина и лежащий ничком возле её ног человек.
Задыхаясь, Катя выбежала на улицу, но яркий солнечный
свет не успокоил, лишь плеснул обиды — её бросили,
словно ненужную вещь. И она заплакала. Слезы, копившиеся все
предыдущие пять дней, текли по щекам, оставляя дорожки,
и капали на перепачканную ткань.
Прошли часы, прежде чем Катя смогла взять себя в руки,
вытереть рукавом лицо и взглянуть на начавшее темнеть
небо.
— Мамочка, как же я хочу домой... — простонала она
осипшим голосом. — Это кошмарный сон. Ведь правда, это кошмарный
сон!
Катя начала методично осматриваться, надеясь найти хоть
что-нибудь, что сказало бы, что её не вышвырнули,
словно мусор. Но, увы, кроме крошечного родничка в трёх шагах
от края поляны, не было ничего. У неё остались
только её эльфийское тело, платье, снова сбросившее
с себя всю грязь и оставшееся чисто-белым, и всегда
холодный браслет, остальные украшения остались в гостевом
доме. И ей предстояла, наверное, самая одинокая ночь
в жизни.
***
Эль-Торис спешился возле гостеприимно распахнутых ворот
гостевого дома и обернулся. Солнце уже скрылось за горизонтом, но в
оставшемся слабом свете ещё можно было различить дорогу, а
пригибаемая ветром трава обочин издали казалась белыми пятнами.
Уставший конь не захотел ждать, пока эльф налюбуется пейзажем, и
мелкими шагами пошел во двор к знакомой поилке.
Гостевой дом был разгромлен: повсюду валялись дрова
из разбитой поленницы и осколки от глиняных кувшинов
и кувшинчиков, а возле одной из стен ещё можно было
различить высыхающие лужи. И никого вокруг, ни кухарок,
ни служанок, ни мальчишки-конюха, ни хозяина,
ни рабочих, ни гостей... Эльф снял уцелевший фонарь
с привранного столба, затеплил фитиль и зашел
в распахнутую дверь.
Эль-Торис обходил комнаты одну за другой, но везде
встречал одну и ту же картину — опрокинутая мебель,
смятые обрывки ткани и осколки посуды. И среди царящего
здесь разорения не было ничего, что бы могло рассказать
о случившемся за эти два дня.