— Не оговорил, но следствие чуть по ложному следу не повел.
— Да кто же знал-то? Говорю же, испугался. Вот теперь, что
делать? Придет тот мужик опять или нет? Расскажет про меня?
— Ты ему больше не нужен.
— Думаете, он убил Ваську? — Спицын испуганно вытаращился на
меня. — И меня теперь заодно на тот свет отправит?
Я едва справился с волной глухого раздражения и только махнул на
него рукой.
— Ничего я не думаю, разберемся. А ты больше языком лишнего не
болтай. Лучше расскажи, как выглядел этот шантажист.
— Известно как. Плащ да шляпа. Морда, будто кирпича просит, но
глаза умные, не разрядом заводским обремененные, явно интеллигент,
только злой какой-то для работника мозговой деятельности.
— Ясно, а приметы? Высокий, худой? Белый, лысый, толстый,
рябой?
— Я ж его не разглядывал, с похмелья был жуткого, давеча у
Анатолича внук родился, два дня обмывали, а потом еще и жена моя к
матери погостить уехала. Дорвался я до свободы, как песик дворовый,
что цепочку оборвал. А он с пенным ко мне. Хоть убей, начальник, не
помню я эту рожу мерзкую совсем. Мужик да мужик. Ни толстый, ни
худой, ни старый, ни молодой. Никак не назвался, про себя ничего не
говорил.
— Опознать сможешь?
— Нет, конечно… Видел его раз подшофе, как же я его опознаю-то?
Нет, нет, не смогу.
— Что он еще говорил? Сказал, откуда знает про твое прошлое?
— Откуда узнал, не знаю. Я подумал, что он из челябинских, но
теперь понимаю, что времени-то много прошло. Нужен я кому разве в
этом Челябинске? Значит, специально про меня узнавал, чем зацепить.
Но не такая я птица важная, чтоб про меня узнавать… Что делать-то
мне теперь, начальник?
— Да ничего. Живи как жил. А при удобном случае, за кружкой
пива, расскажи мужикам про свою отсидку. Все как было. Уверен, что
не осудят тебя.
— Думаете? Вот спасибо за совет. А то надоело себя контрой
чувствовать. Вроде ничего такого не сделал, а будто Родину продал и
крысой притаился.
— О нашем разговоре пока никому ни слова, даже милиции. Если
надо будет, повторишь все это потом официально под протокол.
Понял?
— Если надо – скажу, — закивал Венька. — Не хочу грех на душу
брать. Васька хороший мужик был. Хоть и пьющий, а руки золотые.
— Да у нас в стране каждый третий с такой бедой.
Бух! Бух! Дверь гаража вздрогнула, будто под ударами молота
Тора. Хотя откуда взяться здесь богу грома, но звук уж очень похож,
аж стены затряслись, а стальная воротина, казалось, прогнулась,
жалобно заскрежетав.