– Леший я.
– Врешь! Что я, нашенского лешего не знаю? Он завсегда в мужиков
превращался, баб сманивал. У тетки Руши дочку сманил, она еще луну
в лес бегала, пока не окрутили. А потом всю нечисть велено гонять
было. Мамка так плакала, когда домовиху выпроваживала. Та, говорят,
еще прабабку мою знала.
И в Чернушках колдун отметиться успел. Делать ему нечего, что
ли?
– А вот и не вру. Я новый леший. Мне ваши бабы без надобности. –
Разговор уходил не в ту степь. – Лучше скажи, ты видел женщину с
младенцем? Она должна была из деревни вчерашним утром уехать.
Молодая, на поневе дубовые листья. Платок у нее заморский. С
красивыми такими рыбками.
Лицо мальчика исказилось в задумчивости.
– Это госпожа Милава, – наконец вспомнил он. – Она у нас мужа
ждала. В бурю ее лихомань одолела. Всю ночь рвалась в дорогу,
плакала. А поутру, пока тетка Меря к колодцу побежала, из избы
выскочила, на телегу и деру. Очень батя ругался со старостой. Тот
даже погоню послал, но она как сгинула, а на болота мы не ходим.
Тебе пошто?
– А куда она рвалась? – вместо ответа спросила Ярина.
– Известно куда. В Пожарища. Муж у ей туды поехал.
– Ясно.
Опять эта расклятущая деревня. Что ж ей так не везет.
– Ты почему в лес один пошел? – спросила Ярина без особой
надежды на ответ. Мало ли, какие в этих местах традиции, может,
дети с топорами и клееными бородами на каждой тропинке
встречаются.
Но мальчишка нахохлился, взгляд его стал тоскливым, безнадежным.
Такие глаза бывают у тех, у кого дома горе.
– Батя занемог, – прошептал он, шмыгая носом. – А мамка давно
хворая.
– Что с ними?
– Мамка застыла. А батя… он ездил на торжище, а как вернулся
третьего дня… Глаза краснющие, слезятся, гной текет. Он уж не видит
ничего почти, день ото дня все хуже.
Ярина закусила губу. Весной с пылью могло надуть в глаза что
угодно, к матери часто возили таких. Тут смотреть нужно, так не
вылечишь.
– Жар есть?
– Да. – Вид у мальчишки сделался совсем несчастный.
– Тебя как зовут? – Ярина присела перед ним на корточки, жалея,
что не может погладить по светлым вихрам.
– Витко.
– Что же у вас, Витко, знахарки нет нигде рядом?
– Не, нету, – мотнул он головой. – Госпожа лесная была, но
сгибла.
– А колдун?
Витко посмотрел на нее, как на дурочку:
– Он же не лечит, не умеет. Да и не пойдет к нему батя. Он
говорит, колдуны душу у людей высасывают. Вон, как остальных
зачаровал. А у нас его не привечают. Да и нечего ему у нас делать,
шпиениев не держим.