– Отдай мне его.
Женщина старалась улыбаться, даже голос звучал иначе. Теперь он
был тихим и мягким, но Ивар все равно шагнул назад.
– Нет, – веско бросил он. – Орм останется со мной.
– Отдай…
Уступать та не собиралась, и тут опять влез колдун.
– Ребенку лучше остаться у отца.
– Но твое чародейство! – протиснулся к ним бойкий мужичок с
большой ладанкой, специально выложенной поверх новенького зипуна.
Ясеневый оберег был вырезан на совесть, если приглядеться, похожие
обнаружились у всех местных. Мужичок перехватил тетку за руки, чтоб
на месте удержать.
По тому, как перекосилась физиономия «их чародейства», Ярина
поняла, что называли его так не в первый раз, и обращение ему не
нравилось. Заметил это и селянин.
– Прости, господине, да видано ли дело, чтоб мальца в такую
даль. Кто об ём заботиться будет? Одинец [9] ведь Ивар нынче. А
тута и родичи, и изба, – заискивающе склонился он, а взгляд так и
шнырял: то на самого Ивара, то на волков, то на черепушку.
«Староста», – припомнила Ярина.
– Сына я воспитаю сам, – отрезал купец.
– Это правильно, – согласился колдун, – вам бы уехать как можно
скорее…
Договорить он не успел.
– Будет меня всякий кольгрим учить! – Ивар прижал к себе сына,
укачивая с трепетной бережностью, и фыркнул. – Бороду сначала
отрасти.
Слово Ярина не поняла, но звучало оно оскорбительно. Люди
ахнули, тетка ухватилась за сердце. А колдун аж зубами скрипнул, но
прежде, чем успел ответить, снова влез староста:
– Опомнись, милок, ты в уме ли! Неужель не видишь, кто перед
тобой!
– Оставь, Перван, – дернул плечом колдун. – Горе у человека.
Оттого и забыл, что не у себя на родине. Но это не отменяет
необходимости убрать младенца из деревни поскорее и подальше.
Хватит разговоров. Расходитесь.
С этими словами он развернулся, но шагнуть не удалось – в край
плаща вцепился волк, удерживая. Ярина ошалело уставилась на
Торопия: видимо, это он отдал вожаку приказ задержать колдуна.
– Куды? – рявкнул домовой. – А ну всем стоять!
Физиономия колдуна исказилась: от каменного равнодушия не
осталось и следа, он аж глаза от изумления выпучил, оглянувшись на
домового. Ярину разобрал смех – строит из себя что-то, строит, а
когда эмоции пробиваются, человек как человек. И лицо сразу
приятней стало.
– Дед, ты сдурел? – От удивления даже голос прорезался, стал
громче. – Это что еще за выходки?