Больше всего маркиза де Боргетто боялась, что до замужества ее
успеют уморить этими безумными церемониями. Общий вес одежды
зашкаливал. Точно больше десяти килограмм. В течение дня невозможно
было прилечь и хоть немного передохнуть. Процесс смены одежды, даже
если все торопились, занимал не менее получаса. Это если не
поправлять макияж и не менять парик. К вечеру спина гудела и иногда
отекали ноги.
Молитвы в домашнем храме были еще терпимы, но еженедельные
визиты в церковь казались просто наказанием: приходилось сидеть не
шелохнувшись, а еще по окончании церемонии приходилось принимать
так называемое «святое причастие» -- становиться на колени на
плоскую подушку, открывать рот и глотать крошечную сухую лепешечку,
запивая из золотой чашечки крепким вином.
Священник сам лично вкладывал это причастие во рты прихожан и
давал глотнуть вина. Делалось это в порядке важности персоны.
Первым шел дядюшка, потом его жена, и только потом – маркиза дель
Боргетто. А уж затем из той же посудины поили всех, кто был ниже
чином. Анну корежило от брезгливости – на чашечке зачастую были
видны следы помады герцогини. А руки падре, хоть и благоухали
ладаном и еще чем-то одеколоновым, вовсе не казались чистыми.
Приходилось еще и целовать кольцо на пальце…
После богослужения в храме наступала череда томительного
завтрака. Первые дни Анна выходила голодной. У нее не было навыка
пользования приборами, еда иногда срывалась с вилки, и герцогиня
Тересия ни разу не оставила такой косяк без внимания. Звучным
голосом произносилось что-то вроде:
-- Пошли, Господи, мне терпения и милосердия, дабы не гневалась
я на этот позор семьи. Не зря Всевышний отметил вашу внешность этим
жабьим ртом, маркиза.
После завтрака -- прогулка по расписанию. Затем или визиты падре
Мигелио, или приезд «знакомых» дам и кавалеров: пустословных,
нудных, бессмысленных. За все время Анна не встретила ни одного
приятного собеседника. Кроме того, молодые девицы, чьи матери
тащили их на прием к герцогине, отличались каким-то особым
ханжеством. Разговоры велись даже не о кавалерах, хотя Анна и
подозревала, что эта тема единственная, которая их волнует. Темой
бесед чаще всего были сплетни о королевском дворце.
Кто позволил себе лишнее на прошлом балу, сколько мгновений
пробыла наедине с кавалером донна Эринда – теперь ее доброе имя
погублено навеки! Ведь пару на прогулке не видели целых сорок два
мгновения! Они скрылись за деревьями и там…! Произнести, что же
именно произошло «там», ни одна из молодых девиц не решилась, но
глазки их горели осуждением. Почти каждая находила нужным привести
такой довод: