-- Мать Аннабель просит пожаловать к ней.
Покои, куда привела Анну монашка, были чем-то похожи на церковь:
и качественными фресками, и роскошными иконами. И очень дорогой
меблировкой. В центре комнаты раскинулся богато накрытый стол, за
которым обедали аббатиса, отец Амбросио и еще две монахини. Одну
Анна даже помнила – та, что вчера бегала с факелом. Вторая была
помоложе, с узким неприятным, почти безгубым лицом, изъеденным
оспой.
-- Садись, дочь моя, – ласково улыбнулась аббатиса.
-- Благодарю, мать Аннабель, – маркиза была сама любезность и
благонравие.
Анна села, благочестиво сложила руки, прикрыла глаза и
зашевелила губами, якобы прося господа благословить пищу. Молилась
она долго, с удовольствием наблюдая сквозь полуопущенные ресницы,
что все остальные вынуждены прервать трапезу и тоже бормотать
молитву. Испытывала она при этом странное злорадство: «С вами,
дорогие мои, пожалуй, только так и нужно. Если меня кормят холодной
кашей, то почему бы и вам не съесть холодный обед?! Остальным вон и
вообще есть не даете…».
Наконец отец Амбросио гулко откашлялся и недовольно
возвестил:
-- Приступим, сестры, к еде, что послал нам господь.
Обед господь послал очень даже приличный: с румяной жареной
курочкой, отварной репой и морковью, с холодной мясной нарезкой и
легким розовым вином. Радовало Анну то, что здесь не было этих
чудовищных воротников и столовые приборы были самые обычные.
Первым начал разговор падре Амбросио. Это чуть удивило Анну. В
любом обществе тему беседы задает старший по званию. Получается, он
здесь главный, а не аббатиса?
-- Как ты устроилась под крышей святой обители, дочь моя?
-- Благодарствую, святой отец, сестры внимательны к моим нуждам
и снисходительны к нерасторопности.
Мать Аннабель мелко рассмеялась и вмешалась:
-- Конечно, милая маркиза не привыкла к нашему строгому уставу,
падре Амбросио. Но смирением своим она покорила сестер. Ей охотно
помогут освоиться!
Беседа приобретала интересное направление. Получается, что
аббатиса оправдывается?! Значит, мужик все же здесь главный! Может
быть, ему не слишком понравится, что…
А что, собственно, Анна могла предъявить? Нелюбезность сестры
Аресины? Вроде как, маловато для серьезного обвинения. А
настоятельница, напротив, была сама любезность. Как докажешь, что
любезность фальшивая?! Поныть, что ужин маркизе не дали, хотя
фрейлин покормили? Как-то мелко. Нет уж…