Бывали тут и они с Корин. Когда-то давно. В какой-то прошлой
жизни. Никогда, наверное, и не бывшей.
Бертран вышел к поляне. Встал, прислушиваясь. Нет, ни стонов, ни
охов, ни торопливого шепота уговоров. И славно. Никто не
помешает.
Он хихикнул, зафыркал от смеха. Прокрадется какая парочка,
сгорая от предвкушения запретного. А тут он висит, ногами болтает.
И ворона на макушке. Вот визгу-то будет! И больше никто и никогда
не будет ходить этой тропой! Так им и надо!
Память, что так услужливо подсовывала картины, подвела. Ветвь,
казавшаяся совершенной, оказалась слишком далеко. И очень уж на ней
было много листьев и веточек – не пробросить конец, обязательно
запутается. Лезь потом на дерево, выпутывай… Смешно!
Походил, задрав голову.
- А вот и ты…
Волею то ли Пантократора, то ли просто злосчастной судьбы,
подходящая ветка оказалась на иве, что стояла у самого обрыва,
нависая большей частью корней над течением – пару лет или добрый
паводок, и упадет враскоряку. Вот в ветвях сомов-то запутается!
От смеха болел живот и першило в горле.
Бертран скинул с плеча моток. На одном конце сделал несколько
узлов – для тяжести. Размахнувшись, швырнул повыше.
Веревка шмякнулась обратно, чуть не задев по носу.
- Ну что ты будешь делать…
Раскрутив, запустил вверх. Веревка ударилась обо что-то в
темноте листьев. Это что-то упало в траву.
- Гнездо, что ли сбил? – Бертран почесал нос, начал сматывать
веревку для следующей попытки. - Неужели, в самом деле, улетели
свиристели...
И тут ему в щеку воткнули раскаленную иглу. А потом еще одну.
Третья вонзилась в шею. И тут же, в уши ворвался гневный гул сотен
крохотных прозрачных крылышек. Это были не свиристели.
- Ой, - произнес парень, и тут же заорал во всю глотку –
раскаленных иголок в сбитом пчелином гнезде оказалось превеликое
множество. Слишком много для любого!
Бертран попытался отмахиваться – бесполезно. Несколько укусов
пронзили ладони, проткнув одежду, вонзились в живот и спину.
- Аааа! – недоколотым подсвинком завопил Бертран и побежал. Куда
– непонятно. Ноги сами несли его сквозь кусты и заросли. Ветки
хлестали по лицу, трава путала ноги. А за спиной зловеще гудел рой
лесных пчел.
С разбегу набежав на сучок, Бертран почувствовал, как лопается
на щеке кожа, впуская в тело острый сучок. Взвыл вовсе уж не
по-человечески. Закрыл лицо ладонями, пробежал ее несколько
шагов...