— Разное, — пожал плечами Чан. — В основном, что я не могу быть
с теми, кого люблю, а с ними случается… всякое.
— Это из-за разлуки с семьёй? — спросил Зуко, и Чан
вздрогнул.
— Отец… — Азуле совсем не захотелось дразнить из-за этого Чана,
потому что она понимала, что значит скучать по тому, кто тебе
близок. — Отец сказал, что мы обязательно победим и Столетняя война
закончится.
— И что будет потом? — спросил Зуко.
— Не знаю. Наверное, будет мир, раз мы всех захватим, — пожала
плечами Азула. Взгляд Чана, который посмотрел на неё, показался
девушке странным, как будто… ему было больно. Может, Зуко всё же
умудрился его ударить, когда они дрались?
* * *
— Господин Чан! О, и принц Зуко и принцесса Азула с вами, —
поприветствовала их крупная женщина с простым лицом и большими
щеками, на голове у неё был платок, завязанный узлом на
макушке.
На кухне, которая, оказывается, располагалась на первом нижнем
уровне дворца, было жарко и пахло всем подряд. Стояли большие
чёрные котлы с эмблемами Огня, в которых что-то варилось.
— Это тётушка Мао, — сказал Чан. — Тётушка, так вышло, что мы
остались голодными, а у нас ещё тренировка…
— Ох, сейчас, детки, — засуетилась женщина. — Такие худенькие,
да тренируетесь… Ох, у нас уже всё в хозяйские покои унесено…
Только солдатская похлёбка и осталась, в казармах ещё не
завтракали, у них утренние тренировки. Принц и принцесса к такому
не привыкшие…
— Мы будем похлёбку, — сказал Чан и, повернувшись к Азуле,
вопросительно посмотрел на неё.
— Да, я буду, — кивнула она.
— И я, — согласился и неженка-братец.
Похлёбка оказалась пряной и вкусной, хотя и правда немного
непривычной, но Азула съела всё, не желая отставать от брата и
Чана.
— Спасибо вам большое, тётушка Мао, — поблагодарил Чан. — Вы нас
спасли.
— Ой, — отмахнулась от него женщина, как будто чуть покраснев, —
скажете тоже, господин. Рада была вам услужить.
А потом, до уроков со своими учителями, они успели немного
позаниматься втроём — и Зуко только глаза пучил, когда увидел
разминочный комплекс.
* * *
Конечно, из-за выходки Чана ничего в отношении с матерью не
изменилось. Азула считала, что глупо было бы о таком мечтать и на
что-то надеяться. Но отец стал как-то более пристально на неё
смотреть, а за завтраком иногда говорил, что знает, что она изучила
ещё одно упражнение, показывая, что следит за её успехами. Впрочем,
это, кажется, злило мать ещё больше, но при Чане та почти не
отчитывала, только наедине в комнате. Да и приходилось признать,
что Зуко стал гораздо меньше жаловаться, не желая ссориться с
Чаном.