— Э... Элиар?
Сильно же изменился рыжеволосый с тех
пор, как они виделись в последний раз. Когда это было, проклятье,
когда же?
— Да, — настороженно глядящие сверху
вниз глаза будто потеплели. — Верно, таково имя, что вы дали мне
когда-то в ученичестве.
Элиар — «Подобный цветущему
пиону» на старом языке ли-ан. Пионы — само воплощение красоты
и изысканности. Говорят, если умереть под ароматными цветами пиона,
небожители не позволят телу истлеть в земле и заберут его на
небеса, в благословенное Надмирье. Поэтично, уж этого не отнять, но
больше под стать какому-нибудь нежному, слащавому мальчику, а не
этому великолепному образчику силы и мужского достоинства. Каким
дураком нужно быть, чтобы давать людям столь неподходящие цветочные
имена?
С другой стороны, пышный алый пион —
официальный цветок Триумфаторов, вдруг вспоминает он. Испокон веку
Пионовый престол — символ незыблемости священной власти, дарованной
небожителями.
Бесцельно
блуждающий взгляд вдруг наткнулся на большое круглое окно,
расположенное высоко над входными дверями. Должно быть, точно такое
же окно в виде распустившегося цветка солнца было и напротив, прямо
за его головой: традиционные закатное и рассветное храмовые
солнца.
Изголодавшийся по земным картинам глаз с
удовольствием зацепился за изощренную сложность линий: расчленяясь
фигурным переплётом, солнечные лучи симметрично расходились от
центра в стороны и сплетались в рисунок чрезвычайно затейливый.
Застекленные витражным стеклом, окна сияли черным и золотым узором.
В дневное время, несомненно, они давали обильное освещение
пространству перед алтарем, заливая его сиянием, но сейчас снаружи
стояла ночь и витражные солнца померкли.
Юноша
напряженно задумался. Всё это, бесспорно, очень красиво и
торжественно. Но и очень непривычно, очень... неправильно. Обряды и
церемонии никогда не проводятся ночью, когда угасает небесный
огонь, а храмовое солнце не должно быть черным. Он мало что помнил,
но эти прописные истины, въевшиеся в плоть и кровь, он знал
— и знал абсолютно точно.
В главном
храме Лианора, Великой базилике, всё было иначе: длинный солнечный
день струился через огромные окна, даруя благодать. Светлый образ
залитого сиянием храма запал в сердце еще с тех пор, как он был
совсем маленьким мальчиком... Но Лианора больше нет, внезапно
вспомнилось ему.