...И всё же душа появляется:
бессмысленные темные глаза светлеют. Словно мелкая сеточка трещин
прорезает полированную поверхность льда — сквозь них проступает
океан. Бесконечный ледяной океан, который
пришлось преодолеть душе, поднимаясь со дна. Этот
пронзительный цвет, цвет холодного зимнего моря, цвет яростного
шторма, невозможно спутать ни с одним другим. Цвет циан, поглощающий священный красный
цвет. Цвет циан, которого
больше не осталось в мире.
— Учитель... неужели это и вправду
Учитель... — мужчина в черном казался глубоко потрясенным. — После
стольких лет... феникс появляется из пламени.
От избытка чувств предплечье его
стиснули с такой силой, что на месте касания тотчас пресловутым
алым пионом расцвел кровоподтек. Юноша закусил губу и недовольно
поморщился. Цветочных метафор на сегодня с него было более чем
достаточно. Как и всего творящегося вокруг балагана.
— Разумеется, это я, — рот явственно
полон крови. Он вновь проглатывает ее, но кровь продолжает
поступать, упрямо поднимаясь откуда-то, продолжает тревожить
дыхание. Дышать всё труднее — легкие отяжелели, точно залитые
забортной морской водой, но наружу почему-то выходит не вода —
только кровь. Кровь. — Ты стал вдруг таким сентиментальным... Что с
тобою, волчонок? И почему ты носишь черное?
— Мессир, умоляю, не волнуйтесь. Ваша
память серьезно повреждена. Я буду рядом и подробно отвечу на все
вопросы, но прежде всего вам нужен сон.
— Почему ты носишь черное? — помимо
воли брови его изогнулись и практически сошлись на переносице. Это
гневное выражение оказалось как будто непривычным, мышцы лица не
желали слушаться, а губы сами собою складывались в какую-то
нелепую, не свойственную личности говорящего милую улыбку. — В чем
дело?
Названный Элиаром только
вздохнул.
— К сожалению, ваша светлость, я
больше не надеваю красное, — очень аккуратно ответил жрец, словно
бы опасаясь вызвать его раздражение. — И никто не надевает: красный
цвет строжайше запрещен на Материке. Эпоха Красного Солнца
завершена. Адепты, младшие жрецы и надзиратели храма истреблены
поголовно, а Красная цитадель разрушена до основания.
— Что ты несешь? — горлом обильно
хлынула кровь, которую больше не удавалось сдерживать. Он сильно
закашлялся и начал захлебываться этой поганой, неправильной кровью.
Определенно, с ней было что-то не так. — Я не помню ничего
такого... катастрофа... это на самом деле произошло? Когда? И
кто... кто мог сотворить подобное?