— Это пока наш дом, — возразила сестра. – К тому же ты не видела, как живут другие аристократы. Наш замок, Мили – настоящая развалина без каких нибудь оставшихся дорогих вещей.
— О да, когда мы путешествовали по империи с дядей и тетей, мы много где останавливались! — внезапно оживилась Хоуп. – А помнишь, Мегги, как нас принимали в замке маркиза… больше с нами ничего подобного не случится. – Вдруг как-то разом сникнув, пробормотала сестричка. – Нас утащат в свои пещеры горные вожди.
— Хоуп! – воскликнули мы одновременно с Маргарет.
— …никто вас не утащит, — закончила я фразу, начатую сестрой.
— … они не живут в пещерах, — поправила сестру Мегги.
Хотя дела это нисколько не меняло.
Чувство тревожности не покидало меня целый день.
Мне хотелось как Хоуп – запереться в своей спальне и заедать страх пирожными, или как Маргарет – спрятаться в музыкальной комнате и слушать баллады заезжего трубадура… но Ансельм ждал моего решения по поводу подсвечников, кухарка — список продуктов на следующую неделю, а горничные мечтали поскорее завершить осмотр ветхого пастельного белья.
Хотя… в нашем замке всё бельё давно уже было ветхим — тут Маргарет была права: как я ни старалась, но замок с каждым годом всё больше напоминал живописные руины, а не жилой дом высокородного лорда.
Отца, казалось, это совсем не волновало – он-то пропадал в столице на балах, то гостил у графа Дуэрти… то просто пьянствовал по ближайшим кабакам и трактирам.
К сожалению, последнее происходило всё и чаще и чаще… Отец проматывал последние деньги, оставляя нас иной месяц без копейки – вот и приходилось крутиться, выгадывать.
Лишь когда слуги в замке погасили уже почти все свечи, оставив непогашенными лишь несколько дорогих магических светильников, мне удалось поговорить с отцом, незадолго до этого вернувшимся домой.
Он, не переодеваясь и даже не умывшись с дороги, потребовал себе ужин и бутылку лучшего бренди в кабинет – где и оставался, не желая никого видеть.
И всё же, я не хотела откладывать разговор до утра – боялась, что он опять куда – нибудь уедет, так и не рассказав подробности, что были в письме.
Стоя перед тяжелой старой дверью, я тихо постучала, обещая себе сразу же уйти, если отец не откроет.
Но он тут же позвал войти внутрь.
— А, Мили, — как будто бы с облегчением выдохнул отец. – Что тебе, дочь?