Патрика опять клонило в сон. Он
подошел к куче соломы, но общая неопрятность обстановки вызвала у
него приступ брезгливости, труднопереносимая смесь запахов
отозвалась урчанием в желудке. Он обернулся на Этьена, который
продолжал разговаривать с косоглазым Вольхеном. Патрик понял, что
его мутит, и спешно вышел обратно. На углу сарая его вывернуло
почти наизнанку, на пустой желудок процедура показалась
мучительной.
Вольхен за его спиной балагурил и
хохотал, а потом удалился.
– Он тебе сочувствует и пошел за
пивом, но я бы не советовал тебе его пить. Есть тебе тоже пока
нельзя.
– У меня информационная
перегрузка.
Патрик сплюнул густо и рукавом вытер
губы.
– Тебе придется поспать. Я подежурю,
– посоветовал Этьен.
– Я не могу внутри, там слишком
пахнет, наверняка насекомые. Мне противно. У меня сейчас все резко
и слух, и запахи.
Этьен сбросил свою внушительную
куртку и закутал в нее страдающего товарища. Патрик сел с
подветренной стороны сарая. Скоро через облака пробилось скупое
солнышко. Стало немного теплее, но Патрик оказался в тени.
Этьен устроился недалеко на высокой
кочке и смотрел на море. Отмель казалась огромной, цвет воды на ней
был мутно-бирюзовым, от прибрежного песка и ила, а дальше уходил в
свинцовую синеву. Полосы пробивающего через облака солнца, пятнами
плыли по морскому простору. Красивое зрелище, когда косой световой
поток начинал играть бликами на волнах.
Вернулся Вольхен с кувшином пива,
лепешкой и какой-то рыбной снедью. Патрик прикинулся спящим,
Вольхен с пониманием, говоря шепотом, передал угощения Этьену и
удалился.
Время шло медленно. Патрик спал,
перестал опираться спиной о стену сарая, упал на бок и свернулся
калачиком. Его наверняка лихорадило, но Этьен равнодушно к этому
отнесся. Лечить такое бесполезно, нервная система сама себя
отрегулирует. Патрик наверняка догадался проглотить капсулу с
лекарством. С Этьеном такие случаи бывали, за сутки обычно
проходит. Им ничто не угрожало.
Отсутствие Эл, а тем более ее
корабля, не вызвало у Этьена ни малейшего напряжения. Он с
удовольствием отдыхал от шума, споров, сборов и болтливости
Геликса. Он обдумывал планы в одиночестве. На просторе мысли быстро
потекли по новым направлениям.
Только он решился побродить по
деревне, как где-то за дюнами залаяла собака, потом загоготали
гуси, потом и гомон детских голосов принесло попутным порывом
ветерка, а потом стала ясна причина суматохи. Ничего дурного Этьен,
в сущности, не ожидал, мало ли что растревожило покой рыбацкого
селения.