– Именно поэтому, – сказал Валентин
Сергеевич, – я и считаю своим долгом сохранить неофициальный статус
вашего расследования. И не смотрите на меня с таким гневным
выражением. Я и без вас знаю, что поступаюсь своей совестью. Однако
«Ярополк» слишком важен. Куда важнее моей или даже вашей совести. И
подставить его под удар я не имею права. Проводите ваше
расследование! Достигнете результата – тогда и решим, что нам
делать дальше.
И Николай Скрябин, не попрощавшись,
вышел из его кабинета. Спасибо, хоть дверью не хлопнул – должно
быть, не захотел дискредитировать шефа перед секретарем. А Валентин
Сергеевич облегченно перевел дух. В действительности-то он уже
решил, что станет делать дальше с тем предателем, когда –
и если – Николай Скрябин его найдет. Даже у Скрябина – с его
экстраординарными способностями – имелись в «Ярополке» конкуренты
не из рядовых. И, ежели предатель окажется из их числа, разоблачить
его может не суметь даже принцКалаф. Но если
преступник всё же будет найден (а Валентин Сергеевич всем сердцем
хотел верить именно в это), судьба негодяя предрешена.
У «Ярополка», как и у некоторых
других подразделений НКВД, имелась в подчинении собственная
«шарашка»: секретный исследовательский институт, где трудились
проштрафившиеся специалисты. Смышляев и сам чуть было не угодил
туда три года тому назад – когда шли повальные аресты участников
московского кружка тамплиеров, в котором Валентин Сергеевич
состоял. Но – нет: Смышляеву оказалась уготована иная судьба. А вот
предателю из числа сотрудников «Ярополка» было в такой
шарашке самое место. Ни суда, ни приговора, ни
компрометации проекта.
[1]
Прототипом отца Николая Скрябина стал крупный сталинский сановник,
известный всем под партийным псевдонимом, но в действительности
носивший фамилию Скрябин и являвшийся дальним
родственников великого композитора. В 1939 г. этот человек
возглавлял Совет Народных Комиссаров (СНК) СССР и Народный
комиссариат иностранных дел (НКИД). Есть сведения, что он и вправду
являлся родственником великого композитора.
18 июля 1939 года
Вторник
1
Михаил Кедров даже и не помнил, когда
видел своего друга в таком раздраженном и взвинченном состоянии.
Тот влетел в свой кабинет, где Миша его поджидал, словно
какой-нибудь безумный берсерк. При его появлении все папки с
документами, лежавшие на столе, заскользили в разные стороны и
попадали на пол – хоть Николай к ним и пальцем не прикоснулся.
Артефакты и книги за стеклянными дверцами шкафов завибрировали –
все разом. И даже стул, на котором сидел Михаил, вроде как
подпрыгнул – вознамерился сбросить его с себя. Так что Кедров
поспешно вскочил на ноги. И встретился взглядом со своим
другом.