– писал Федор Васильевич. – Так что
белорусский поэт польского происхождения Владислав Сырокомля даже
переложил её на стихи. Свое стихотворение он назвал «Почтальон». В
нем он детально изложил, как некий ямщик, возивший почту на
упомянутом тракте, невольно стал причиной смерти собственной
невесты. «Ямщиком», впрочем, его назвал уже русский переводчик
этого стихотворения – Леонид Трефолев. И это было не вполне верно с
формальной точки зрения. Ямщиками в царской России именовали возниц
на почтовых тройках, а на том тракте почту доставляли верховые
почтальоны. Но в целом стихотворение и его перевод весьма точно
воспроизводят суть произошедшего. Могу это утверждать достоверно,
поскольку сверялся с архивными записями.
Правда, «народная» песня, в
которую преобразовалось стихотворение Трефолева, отличается
недосказанностью. Из неё не ясны причины, по которым замерзла
невеста ямщика, поскольку изначальный текст стихотворения был для
песни почти вдвое сокращен. В итоге слушателям непонятно, из-за
чего ямщик винил себя в смерти невесты, тогда как баллада Сырокомли
трактует это однозначно. Почтальон спешил доставить «эстафету», с
которой его отправил почтмейстер. А потому проигнорировал зов
замерзавшего в поле человека. И только на обратном пути понял, что
позволил погибнуть своей возлюбленной. Имя ямщика было – Артемий
Соловцов, имя его невесты – Ганна Василевская, фамилия почтмейстера
– Уваров.
При этом Соловцов явился с
повинной: признался в судебной палате, что оставил человека в
смертельной опасности. Однако никакого наказания за причинение
смерти по неосторожности не понес. Председатель судебной палаты,
Платон Александрович Хомяков, по невыясненной мною причине отпустил
Соловцова. И в дальнейшем никакое дознание относительно
обстоятельств смерти Ганны Василевской не производилось.
– Платон Александрович Хомяков, –
прошептал Скрябин, а потом быстро перевел взгляд на дату внизу
листка: 17/VII.1939.
– Так точно, – кивнул Великанов. – И
я почти не сомневаюсь в том, что ваш сосед, который замерз в
собственной квартире – один из его дальних родственников.
– Вот, прочти! – Николай протянул
листок Мише, а у Великанова спросил: – Почему вы не сообщили обо
всем этом Андрею Валерьяновичу Назарьеву?
– А с чего вы взяли, что я не
сообщил?