Абашидзе опустил взгляд.
– Я узнал обо всем от жены. Ну, то
есть – от моей бывшей жены Веры. Её подруга работает в том
гастрономе продавщицей.
У Скрябина так и чесался язык
спросить: «А жена-то ваша не забывает вас, когда вы выходите из
дому?» Но это было бы грубо и неуместно – особенно с учетом того,
что отношения Абашидзе с женой явно разладились. Возможно – как раз
из-за того, что ответ на незаданный вопрос Николая был бы:
«Да».
2
Через четыре часа после встречи в
архиве Николай Скрябин помнил Отара Абашидзе по-прежнему ясно. И,
пожалуй, только это и можно было отнести к более или менее сносным
итогам всего дня. Миша Кедров спросил сегодня Николая, когда они
покидали здание НКВД, кого он считает главным подозреваемым. И тот
лишь пожал плечами. Хотя один-то подозреваемый у него,
конечно, имелся – однако не из числа тех, кого можно вызвать на
допрос или поместить в камеру предварительного заключения.
И вот теперь, в половине девятого
вечера, Скрябин собирался обсудить дело о замораживании с
Ларой Рязанцевой. Как они и договаривались, она пришла к нему на
квартиру. И принесла с собой черную кожаную папку с содержимым, а
заодно и целую кипу собственных записей. Девушка расположилась за
столом в той комнате Скрябина, которая была наполовину гостиной,
наполовину библиотекой, а на коленях у неё по-хозяйски устроился
Вальмон. Лара гладила его и почесывала ему за ушами, так что
комната оглашалась такими звуками, будто в ней урчал мотор
крохотного трактора.
– Картина, по-моему, ясная, –
говорила девушка. – В Белоруссии еще с прошлого века фиксировали
трагические происшествия, связанные с необъяснимым замерзанием
людей – обращением их в лед. И на карте, которую ты мне передал,
снежинки обозначают как раз те места, где такое происходило. А там,
где нарисованы кружочки, люди видели в воздухе блуждающее
зеркальце.
– Это не зеркальце, это детский
мячик.
– Да, конечно же! Судя по тому, что
показал этот ваш Назарьев, у Ганны был ребенок – почти
наверняка внебрачный. И кто-то – скорее всего, отец мальчика, –
ребенка у неё отобрал. А потом еще и оставил её замерзать в поле –
с мячиком её сына в руке. Бедная Ганна! Жалко, что ты не принес
этот мячик сюда! Я хотела бы на него посмотреть.
«Еще не хватало – и тебе с ним
соприкоснуться!» – подумал Николай, вспомнив беготню и топот над
своим кабинетом. А Лара продолжала: