Данилов и его спутница с тревогой
огляделись по сторонам. Однако люди вокруг: галдящие, беспокойные,
потеющие – не обратили на их багаж никакого внимания. А если бы и
обратили – что с того? Если кому-то пришла фантазия отвезти к
Черному морю несколько килограммов, скажем, железного лома, то
никому не было до этого дела.
4
Лара снова принялась гладить
Вальмона, и тот подставил ей теперь свой округлый мягкий живот. А
Николай проговорил – почти без иронии:
– Что же, вот завершится это
расследование, и ты сможешь написать научную работу о возможности
управления фантомными сущностями.
– Написать!.. – Лара при его
словах даже хлопнула себя по лбу, а потом выхватила из кожаной
папки, что лежала перед ней на столе, листки старых писем и
потрясла ими в воздухе. – Я же забыла о главном! Ты ведь прочел
переписку этих двоих?
Вальмон спрыгнул с Лариных коленей,
коротко возмущенно мяукнул и, чуть отбежав, вскочил на подлокотник
своего любимого дивана – бежевого в темно-красную полоску.
– Переписку Платона Александровича и
Стефании Болеславовны? Ну да! – Скрябин решил, что понял причину
охватившего Лару волнения. – Теперь, я думаю, мы можем их обоих
идентифицировать – благодаря тебе и Федору Вкликанову. Это господин
Хомяков, председатель Минской судебной палаты, и Стефания
Василевская – сестра Ганны. Младшая, по-видимому.
– Сестра Ганны? Тогда тем более всё
становится ясно!
– Ну, хорошо хоть кому-то что-то
ясно. – Николай усмехнулся. – Мне вот, например, в этом деле не
ясно ничего.
– Да потому тебе неясно, что из этой
головоломки изъяты важнейшие фрагменты! Вот у тебя ничего и не
складывается. Письма тут – не все!
– Что значит… – начал было спрашивать
Николай, но не договорил.
Словно бы воочию он увидел картину,
которую описал ему управдом: инженер стоит посреди лестницы и
что-то судорожно ищет в своей папке.
– Ну, конечно! – Скрябин вскочил с
места, выхватил у Лары письма и начал их перебирать. – Вот здесь
Стефания пишет: Тот способ, который мы с вами обсуждали, вряд
ли приемлем… И дальше уже Платон Александрович отвечает ей:
Иного способа я не вижу. А о самом способе в их
переписке нет ни слова!
5
Когда Николай пошел провожать Лару
домой, время уже перевалило за одиннадцать вечера. Москва затихала,
её обволакивало сном, и на Моховой улице они оказались чуть ли не
единственными прохожими. Скрябин хотел было сегодня предложить Ларе
остаться ночевать у него. Даже заготовил фразу, что постелет ей на
диване – том самом: бежевом с красными полосками. Однако с
болезненной ясностью Николай осознавал, насколько глупо и