неправильно это прозвучит. «Фальшивая театральщина, –
думал он, – вот что такое это будет». А ломать комедию с этой
девушкой он категорически не желал.
И вот теперь она шла рядом с ним,
держа его под руку и неся в другой руке черную кожаную папку. Лара
захотела снова взять её домой – еще раз исследовать её содержимое.
Они даже не разговаривали ни о чем. Казалось, все темы для их
разговоров закончились еще в квартире Скрябина – они до хрипоты
обсуждали, где искать недостающее письмо. Или, может быть –
письма. И сейчас только их шаги отдавались эхом от стен
почти не освещенных домов, да шуршали по асфальту шины очень редких
автомобилей, проезжавших мимо. Впрочем, темно на Моховой не было:
горели фонари. Однако сумрак очень уж резко контрастировал с ярким
освещением в квартире Николая и в подъезде его дома. Так что
поначалу, идя по улице, они оба ощущали нечто вроде легкой
подслеповатости.
Возможно, потому они и не сразу
заметили это.
Они прошли уже половину пути от Дома
Жолтовского до Моховой, 10, где жила Лара: миновали здание
Московского университета, на углу Моховой и Герцена перешли на
другую сторону и двинулись дальше вдоль длиннющего одноэтажного
здания Манежа, отданного под гараж для ведомственных машин. На
противоположной стороне находилась Библиотека МГУ, и Скрябин,
бывавший в ней множество раз в студенческие годы, поглядел на неё.
Да так и замер на месте. Лара, не заметившая его остановки, сделала
еще полшажка вперед, и в итоге они одновременно развернулись лицом
к проезжей части улицы.
Вдоль тротуарного бордюра, примерно в
полутора метрах над мостовой, к ним плыл по воздуху сияющий сгусток
– бледно-зеленый, как болотная гнилушка. И формой своей он
точь-в-точь повторял очертания мячика на веревочке, который лежал
сейчас в кабинете Скрябина на Лубянке.
– Так вот что все они видели!.. –
прошептала Лара; в голосе её не слышалось испуга – только
безграничное изумление.
А блуждающий мячик между тем
двигался довольно резво. Не катился: его призрачная веревочка всё
время располагалась сверху, – но перемещался с такой скоростью, с
какой едет по улице ребенок на велосипеде. И Скрябин решил: сейчас
они и вправду увидят ребенка – маленького сына Ганны
Василевской, ставшего призраком. Но – не угадал.
– Это она! – закричал Николай.