Утратив прежнее, она ощутила себя свободной.
Тяжёлое, жаркое, парадное одеяние Великой Княгини, тёмные душные
переходы и горницы великокняжеских теремов, жёсткие рамки
придворного этикета, постоянный контроль множества подсматривающих
и подслушивающих слуг, вздорность и неприязнь мужа, не всегда
сдерживаемые нормами приличия, кокон плотной паутины обязательств и
отношений, выросший вокруг нею, давивший, душивший её душу… вдруг
пропал.
Воля!
Она никому ничем не обязана, ни от кого ни в чём не зависит.
Кроме господина, конечно. Но он же - только один!
Парадокс: чтобы обрести душевную свободу ей оказалось нужно
стать бесправной рабыней.
Единственная паутинка, которая связывала её с прошлым, был её
младший сын. Он заболел, я послал что-то лекарственное, она
восприняла такое как высочайшую милость. Восхитилась, умилилась и
прониклась. Преклонением пред добротой господином ея.
Забавно: на том же самом месте, в Киевской усадьбе бояр
Укоротичей, она пережила то же самое, что и я девятью годами
раньше: ощущение полной беззащитности. Беспомощности.
Безнадёжности. Единственная надежда - хозяин. Столп. Вокруг
которого крутится мир. Его доброе отношение.
Иначе - муки. Не только телесные, но и душевные. Души
угнетаемой, унижаемой, втаптываемой и терзаемой враждой окружающих.
Души без смысла - в себе, без пощады - снаружи.
Господину нет нужды проявлять неприязнь - достаточно просто
равнодушия.
«Я тебя отпущу. И ты сдохнешь».
Местные жители замучают, забьют, в куски порвут. Не в воздаяние
за нынешние действия, а следуя своим представлениям о
предположительно совершённых в прошлом или возможных в будущем. Из
мести. За своё поражение. За своих погибших, за свои беды, за
собственные трусость, слабость, предательство.
Мир превратился в панораму хищных челюстей, жадно лязгающих и
ядом сочащихся.
Лишь статус «подстилки Зверя» защищал от человеческой злобы.
Киевляне-полоняне относились к ней крайне враждебно. Почитали
похотливой изменщицей.
Киев взят, власть переменилась. А вот души человеческие… На неё
было совершено покушение, попытка отомстить.
Отомстить - ей?! За что? За нашу победу? Она же сама жертва! - А
кому?! Ни до меня, ни до Боголюбского дотянуться не могли.
Двоих придурков… виноват: придурка и придурку, забили кнутом
насмерть.
Как это делается, как выглядит разлёт вырываемого из
человеческого тела мяса «мало не до кости», ошмётками по двору, как
капельки крови попадают на одежду, на лица присутствующих, как
негромко хрустит позвоночник под последним ударом
палача-кнутобойца… Я это - уже. В Рябиновке, в Пердуновке… Вот,
довелось полюбоваться и в Киеве.