Заметив карету, первый пустил лошадь
галопом.
— Я имею честь видеть его сиятельство
князя Андрея Львовича Порецкого? — прокричал он на скаку.
Отец смотрел на приближавшегося с
брезгливым недоумением. Человек был в потрёпанном мятом кафтане, стоптанных
сапогах, да и треуголка явно знавала лучшие времена.
— Что вам угодно? — холодно
проговорил отец, когда странный человек спешился и поклонился.
— Экспедитор Тайной канцелярии,
Малютин. Имею предписание опросить ваших дворовых и хотел бы, ежели позволите,
задать вам несколько вопросов.
***
Заснуть удалось лишь на рассвете.
Усталость и потеря крови всё-таки взяли своё.
Ночью же, когда чрезмерно
гостеприимный хозяин, наконец, оставил Алексея в покое, сон категорически
отказался врачевать его душу.
Угар последних дней рассеялся, и рана
заболела. Да как заболела! Не дырка в груди, эта боль как раз была благом –
лишь она ещё отвлекала, тушила бушевавший в душе пожар.
Как Она могла?! Она, шептавшая ему во
время жарких ночей: «Ты жизнь моя!»
Алексею хотелось выть. Ну почему
прокля́тый немец промахнулся! Как сказал тот лекарь с кроличьими глазами?
Полвершка? Всего полвершка левее, и он был бы теперь свободен от этого тела, от
острой боли, в которой корчилась душа. Покойник… это ведь от слова покой? Как
он хотел покоя! Чтобы не думать, не слышать, не вспоминать, стоит лишь закрыть
глаза, Её в объятиях рыжего немца…
А может, это его вина? Конечно, кто
он такой, чтобы подобная женщина его любила? Бедный кадет, мечтающий о чине
поручика… Смешно! Она богиня! Умная, красивая, страстная!
Но тогда зачем? Выходит, прав отец, и
ей нужен был лишь его любовный пыл… И, насытившись, она бросила его, как
швыряют на землю яблочный огрызок…
Отец… Их последняя встреча была
ужасна. Окаменевшее, мрачное, совершенно чужое лицо вновь, в который уже раз за
последние две недели, всплыло в памяти. Только теперь обиду и боль заглушал
стыд. Отец был прав. Она никогда не любила Алексея. Она лишь развлекалась с
ним…
Злые слёзы выступили на глазах, руки
сжались в кулаки. Он сделает карьеру! Он станет генералом, а может, и
фельдмаршалом! Она ещё пожалеет, что так обошлась с ним!
Тут Алексей вспомнил, что, скорее
всего, службу ему придётся начать солдатом, и застонал.
Какой же он был идиот, господи! Ведь
даже Игнатий Чихачов – Игнатий, считавшийся самым беспечным, самым безугомонным
кадетом, шалопут, притча во языцех, которой стращали младших школяров, –
убеждал не делать глупостей!