— Князя Порецкого? — Либерцев
удивился.
— Ах да… Ты же не выходил из ложи.
Евдокия Фёдоровна кратко рассказала о
встрече с Порецкими и своих наблюдениях за Элен и юным князем в третьем акте
спектакля.
— И что вас тревожит?
— Похоже, князь произвёл на Елену
сильное впечатление…
— Что ж в том дурного? Он хорошего
рода, единственный сын богатого и влиятельного человека, вхожего в придворные
круги. Кроме того, вы сами сказали: красив, образован — завидный жених, одним
словом…
— Ну, во-первых, вряд ли ему
достанется большое состояние. Не думаю, что Мария Платоновна выпустит хоть
копейку из своих цепких ручек. Князь ещё не стар, и она вполне успеет нарожать
ему роту наследников. А во-вторых, юноша слишком молод — кажется, и двадцати
ещё нет. Для крепкого устойчивого брака мужчина должен быть старше жены, не
вертопрах, не зелёный мальчишка, из коего ещё незнамо что получится. И потом,
что сие за моды такие, чтоб девицы себе сами женихов высматривали?! Чай, на то
родители есть!
— Ну а если любовь?
— Любовь! Любовь в браке ни к чему!
Вон сестрица моя, сбежала с поручиком драгунским по любви. Где нынче? Бог
весть… Пропала… Может, бросил он её через месяц… а вышла бы за графа Головина, жила
бы припеваючи. Нет, я не хочу такой судьбы для своих девочек.
— Так она сбежала, потому как
родители против были, а не отказали бы ему от дома, и бежать бы ей не пришлось,
жили бы себе в любви и согласии.
— Что ты всё заладил про любовь! —
Евдокия Фёдоровна скривила красивые губы в презрительной усмешке. — Что за
новость такая — любовь? Отродясь про неё не слыхали. Меня муж на тридцать два
года старше был, замуж шла — мне семнадцать, ему сорок девять. Я при нём слова
молвить не решалась, глаз поднять не смела, и ничего, жили. Любовь, Пётр
Матвеич, это для вас, для мужчин. А наше бабье дело — послушание. Сперва
родителям, после мужу, вот и вся любовь.
— Однако замуж по своей воле вы
больше не пошли, — вздохнул Либерцев, но, видя, что она хмурится, добавил: —
По́лно, Евдокия Фёдоровна, не сердитесь. Да только подумайте хорошенько, не
решайте в горячах. Не ломайте судьбу девочкам.
***
Ужинать по возвращении было поздно, и
Филипп, поднявшись к себе, лёг спать.
Однако сон не шёл. Юная графиня
Тормасова всецело завладела его воображением. Стоило закрыть глаза, как
мысленный взор тут же рисовал её образ во всех подробностях.