— Верю, донесёте в целости и
сохранности, но, пожалуй, не стоит эпатировать мою свиту. Им, бедным, и так
живётся несладко — языки болят судачить целыми днями. Так что довольно будет
просто сопроводить меня.
— С удовольствием сделаю это,
сударыня, если вы объясните мне, куда следует идти. — Он вдруг почувствовал
странное возбуждение, как после бокала крепкого вина. — Простите, но я здесь
впервые.
Елизавета оперлась на его руку, и они
пошли по тропе в сторону, куда ускакала пугливая лошадь.
— Князь Порецкий… — задумчиво
повторила цесаревна. — Княгиня Мария Платоновна Порецкая вам не родственница?
— Да, Ваше Высочество, она вторая
жена моего отца.
— Красивая женщина. И отчего же я не
встречала вас прежде? У меня преизрядная память на лица, а ваше и запомнить
нетрудно.
— Я много лет провёл за границей,
Ваше Высочество. Вернулся на днях.
— Как я понимаю, вы приехали на
охоту. Отчего не охотитесь?
Филипп помолчал, подбирая слова.
— Я не привык к такому способу ловли,
— сказал он, наконец, тихо.
Елизавета Петровна взглянула
внимательно и усмехнулась:
— Вы деликатны, но искренни.
Искренность не добродетель в наши дни, она может сослужить вам дурную службу… Я
тоже предпочитаю охотиться по-другому, но не являться, когда меня пригласили,
не могу.
— Почему же вы уехали?
— Устала. Скажу, голова от стрельбы
разболелась. После охоты сестрица Анхен будет в хорошем настроении, и мне не
грозит её гнев.
Она смолкла, о чём-то задумавшись, а
Филипп не смел нарушать паузу.
— У вас редкое имя, — проговорила
она, наконец. — Вы не француз?
— Нет, Ваше Высочество. — Он
улыбнулся. — Моя матушка была из рода Колычёвых, а родился я девятого января, в
день поминовения святителя Филиппа[1].
Рождение моё тяжело далось матушке. Думая, что умирает, она дала обет святому,
назвать в его честь сына, если останется жива.
— Имя красивое, вам под стать, и
история трогательная, — улыбнулась Елизавета.
У Филиппа загорелись щёки. Его
одолевало ощущение нереальности происходящего. Так бывает иногда во сне, когда
спишь и знаешь, что всё сон, и смотришь виде́ние, будто сказку.
— Сколько же вам лет?
— Девятнадцать.
— И чем вы занимались в заграницах?
— Изучал науки, Ваше Высочество.
— Изрядно преуспели?
— Судить не мне, — Филипп потупился,
— но учителя были довольны.