Внезапно совсем рядом раздались шаги
и негромкие голоса.
— Куда ты меня завёл, любезный Арман
Германович? Что за таинственность такая? — услышал князь весёлый женский голос.
— Я хотел побеседовать с Вашим
Высочеством, — отвечал другой голос, мужской, говоривший по-русски с акцентом.
— По́лно, Арман, что за нужда была
мешать мне веселиться?
— Только что я получил важное
известие, Ваше Высочество!
— Бог мой! Твоё известие до завтра бы
сквасилось? Нет, ты заметил — эта дрянь, Наташка Лопухина, сызнова сшила себе
платье, как у меня! — Женский голос зазвенел от негодования. — До коих пор мне
от неё унижения терпеть?!
— От унижений вы можете избавиться
одним лишь способом, Ваше Высочество — взять то, что принадлежит вам по праву
рождения, и что было у вас украдено!
— Ты опять за старое?! Экий ты
безотвязный… Доколе повторять: не стану я прельстительных разговоров слушать! —
В голосе женщины послышались раздражение и досада.
— Почему вы не хотите довериться мне,
Ваше Высочество?
— Потому что не желаю провести
остаток жизни в монастыре.
— Выслушайте меня! Как раз сегодня я
получил известие, что послом из Франции назначен маркиз де ла Шетарди! Франция
мечтает увидеть вас на престоле, моя принцесса! Позвольте мне, и я напишу
маркизу…
— Нет. Никаких интриг не будет,
Арман.
— Но отчего вы не хотите даже
попробовать? — почти взвыл невидимый мужчина.
Голос женщины прозвучал серьёзно и
устало. Филипп уже, конечно, узнал молодую цесаревну.
— Я ценю твою дружбу, Арман. Знаю,
верных людей, на коих положиться можно, вокруг меня немного… Ты всё обо мне
ведаешь. Мне живётся не слишком легко и приятно. У меня вечно денег нет. Я себе
уборы раз в сезон шью, да не из бархата и парчи, а из тафты. Всяк при дворе,
желая усладу сестрице доставить, норовит унизить меня. За мной шпионят даже в
собственном дому. Я не могу выбирать не то что друзей, я даже слуг себе взять
не могу, не уведомив Остермана. Но коли меня по сию пору в монастырь не услали,
то едино лишь оттого, что сестрица уверена, будто, кроме танцев и кавалеров,
меня ничто не интересует. Коли у неё подозрение мелькнёт, что я на трон
засматриваюсь, быть мне сей же день в Покровском монастыре. Там, говорят, уж и келейка
приготовлена, что от батюшкиной жены осталась[6].
— Риск велик, Ваше Высочество, не
спорю… но и награда за него царская! Есть люди, сочувствующие вам. Посол
Швеции, Эрик Нолькен…