Внутри всё враз заледенело, будто из
кузни пахнуло не жаром, а пронизывающим стылым ветром.
— А это что за село?
— Деревня, барин. Никольское.
— А Сольцево далеко?
— Двунадесять[6] вёрст.
Застонав, он закрыл руками лицо.
__________________________________________
[6] Двенадцать
***
И вновь Владимир гнал измученного
коня по заснеженной дороге. Лошадь дышала хрипло, с натугой, от крупа валил
пар. Владимир чувствовал, что ещё немного, и конь упадёт. Он опоздал… опоздал…
Окончательно развиделось, и сквозь
облака даже временами проглядывало усталое, как его лошадь, блёклое солнце. Но
он всё пришпоривал, понукал едва живое животное, с боков опадала розовая пена.
— Господи, пожалуйста, помоги! —
шептал Владимир, точно в горячке. — Не дай мне опоздать! И я больше ни о чём и
никогда тебя не попрошу…
Священник дочитал отрывок из
Евангелия и следующие за ним молитвы, тяжело ступая, взошёл в алтарь и вынес
потемневшие от времени медные венцы.
— Венчается раб Божий Парфен рабе
Божией Софье во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь, — трижды возгласил
батюшка и протянул Парфёну
расположенный на венце образ Спасителя.
Тот поцеловал образок, и венец
возложили ему на голову.
— Венчается раба Божья Софья…
Соня зажмурилась, глотая слёзы.
***
Владимир галопом подлетел к
бревенчатой приземистой церквушке, на ходу соскочил с коня и ворвался внутрь.
У алтаря, низко опустив голову,
стояла Соня, с ней рядом рослый мужик, перед ними — невысокий седой священник с
венцом в руках.
— Венчается раба Божья Софья рабу
Божию Парфену…
— Стойте! — закричал граф бешено. —
Остановитесь!
Священник вздрогнул, и венец, выскользнув из рук, с весёлым звоном покатился по полу,
люди заозирались.
Владимир подбежал к стоящим, схватил
Соню, глядевшую на него точно на привидение, и прижал к себе. Парфён, сжав
кулаки, шагнул навстречу:
— Оставьте, барин! Нас уж повенчали!
— Я успел? — спросил Владимир у
Сони.
Та медленно, будто в полусне,
кивнула и спрятала лицо у него на груди.
— Я тебя никому не отдам! — Владимир
обнял её, целуя залитое слезами лицо.
И тут Парфён бросился на него.
Сцепившись, они покатились по
дощатому полу, Соня сдавленно ахнула. Накопившееся напряжение выплеснулось в
такую бешеную ярость, что у Владимира потемнело в глазах. Он, рыча, наносил
удары, не чувствуя боли и не видя ничего вокруг.