Мой главный аргумент она отметает сходу:
— Нет, нет и нет! Я не ты, моя милая сестричка. Я не стану делать
то, что не хочу, или тихо-молча страдать в сторонке. Устроить твою судьбу с
приличным человеком, самой обрести мужа, стать матерью будущего короля — и это
плохой выбор? Да любая девица в королевстве отдала бы годы жизни, если не саму
её, за счастье хоть на короткое время оказаться на моём месте!
О боги, её не переспорить. Я уже чувствую вкус поражения в
пересохшем рту, а картины будущего так и встают перед глазами.
Её предложение расчётливо и разумно, я не могу этого не
признать. Спорю, но заранее знаю, что проиграю. Ведь Эви предлагает выход из
сложного положения, помощь, которая так необходима.
Посылать людей на смертный бой и после встречать повозки,
груженные мёртвыми телами, судить по справедливости, не глядя на чувства семей
и униженные просьбы даровать жизнь преступившим закон, принимать решения, в
которых всегда будет обделённая сторона — всё это вызывает у меня ужас.
Я никогда не хотела быть королевой. Мечтала о том, чтобы
кто-нибудь снял с меня это бремя или хотя бы разделил ношу, которая мне не по
силам. Но боги не услышали горячих молитв, и всё ближе время, когда вся тяжесть
королевской власти опустится на плечи недостойной, бессильной даже на
собственных ногах стоять.
Если же забыть о том, какой из меня получится королева, то
найденное Эви решение — идеально. За исключением одного. Как и всегда,
расставив на доске фигуры и собираясь их отправить в победоносный бой, сестра
забыла о чувствах — чужих и своих.
— А как же любовь? — напоминаю я.
Эви закрывает глаза и долго-долго выдыхает.
В чертах её лица легко угадывается ехидная насмешка, но при
этом ещё и нежность. Сестра обходит меня и становится за спинкой кресла, так
что я больше её не вижу.
— Иногда я забываю, — тепло шепчет она мне в макушку, — какая
ты наивная.
Мне двадцать, и слыть наивной нет никакого желания.
Достаточно того, что сестра права, и в вопросах любви и страсти я ничего не
понимаю.
Но и Эви о любви ничего не может толком знать.
— А ты что же? В свои двадцать три ты так же опытна, как
циничная старуха-гадалка на городском рынке?
— Ты правда думаешь, что горбатая Сэра — самое порочное
существо на свете? Да, Лайла, моя милая простушка?