Эви заразительно смеётся, а я вспоминаю, как менее полугода
назад она заставила меня отправиться на прогулку — вместе с ней смотреть на
заглянувших в столицу бродячих скоморохов и шутов.
Сестра настаивала, а мне не хватило решимости всерьёз
сопротивляться. Да и, не скрою, сидеть безвылазно в покоях временами бывает страшно
скучно. Так что в итоге я поддалась уговорам и соблазну высунуть нос наружу.
Жаль, что, как я и предполагала, ничего хорошего из этого не
вышло.
Крестьяне при виде меня бежали врассыпную, один дурак чуть
не удушил козу: упавшая и запутавшаяся в верёвке, та так и ехала за ним на
спине, подскакивая на кочках и камнях и жалобно блея. Зато целый лоток
рассыпавшихся яблок порадовал чумазых детей. И то лишь когда мы прошли дальше,
а они отважились выбраться из-под прилавков и ближайших подворотен.
Эви, заметив моё огорчение, сказала тогда, что страх челяди
не менее хорош, чем их любовь и уважение: «Они наслышаны о твоей неведомой силе
и боятся её. Всё незнакомое пугает. И это хорошо, послушней будут».
Иногда я думаю, что судьба ослепла, наделяя мою сестру
женским телом. Но Эви нравится не только быть воином в юбке, но и привлекать
мужские взгляды своей красотой. Даже тогда, на рынке, я замечала, как наглецы
из бродячей шайки шутов смотрели на неё. И вовсе не из великого почтения
сверкали их глаза, а на лицах расплывались широкие улыбки.
Ясноглазая горбатая старуха рассыпала перед Эви кости и
изрезанную непонятными значками гальку. А потом долго шептала ей на ухо. Наверняка
бесстыжее, ведь сестра стала красней собственного в маков цвет платья.
Мне гадать не хотелось, но кресло зацепилось за ткань шатра,
и пока колесо выпутывали, Сэра раскинула для меня камни и кости. Наговорила мне
сущей ерунды. Не хочется и вспоминать. Я подарила гадалке золотой вовсе не за
счастливые сказки, которые она для меня сочинила — стало жаль её седины и
необходимость ложью зарабатывать на жизнь.
— Ты тогда обиделась на старуху, а зря. Она права — любовь
дело наживное. Особенно когда твой муж во всех местах не обделён ни шириною, ни
длиною, лицом больше, чем симпатичен, а по-настоящему красив
— И это, по-твоему, любовь?
Эви прижимается к моей щеке своей щекою.
— Ну не сочинения же баллад. Хотя послушать их приятно, но
заняться делом...