— Я потеряла возможность ходить, когда была чуть старше вас.
Это кресло сделали специально для меня. А ещё голема, чтобы помогать мне во
всех нуждах. Тогда я считала, что проведу в этом кресле всю жизнь. Так бы и случилось,
если бы не...
Рагнар и Вигге подаются вперёд с волнением на лицах.
— ...один человек. Он пришёл в мою жизнь и всё в ней чудесным
образом изменил. — Лайла улыбается. Её правая ладонь лежит на животе. — Меня
пытались вылечить лучшие целители, но только ему удалось это сделать.
— Но кто он? — спрашивает Вигге.
— Наш отец, — отвечает Рагнар. — Мама всегда так улыбается,
когда говорит о папе.
— Но папа ведь не целитель, он командующий войсками!
— В те времена, о которых я вам расскажу, — Лайла улыбается,
— в подчинении вашего отца находилось всего с десяток людей. Он и папа Клариссы,
конечно, не имели своего крова над головой и путешествовали по стране, сражаясь
с разбойниками и волиграми...
~*~*~Восемь лет назад ~*~*~
~*~*~*~Лайла, будущая королева Илльборна~*~*~*~
Сегодня — восьмая за последние девять лет ночь надежд для
Илльборна.
Луна сияет в бархате небес ярчайшим перламутровым блином.
Ветер колышет плащи и платья придворных и слуг, собравшихся в этот поздний час
в открытой галерее замка. Один взмах руки присутствующего здесь короля — и
праздничные флаги взовьются в воздух, а дежурящие у конюшен гонцы вскочат в
седла, чтоб поскорее оповестить мир о долгожданном появлении на свет
продолжателя рода Райнаров — властителей Илльборна уже добрую тысячу лет.
Вздумавшую на свою беду каркнуть ворону сбивает с парапета
метко посланная стрела. В полной тишине теряющее перья тело падает во
внутренний двор, глухой стук сменяет визг и грызня собак. Хрипят и цокают
копытами лошади. Пронзительный детский крик заглушает всё.
Затаив дыхание, все смотрят на приоткрывшуюся дверь,
прислушиваются к доносящимся изнутри звукам, из которых самые яркие и чётко
различимые — плач новорождённого, яростные проклятия и клятвенные обещания.
— Больше никогда!.. Ты слышишь, Сандр, мерзавец? Больше
никогда!
Эта клятва повторяется и нарушается из года в год, и, как и
прежде, в женском крике — такая мука, что руки сами собой сжимаются в кулаки.
Боль, видно, ужасна, раз королева Магда так кричит и клянёт мужа, хотя знает,
что здесь, у её покоев, собрался весь цвет королевства.