Граненые раньше ступени лестницы от
воды стали покатыми. Гонат осторожно опустился на колени и пощупал
камень. Ступени мокрые и склизкие... Поясница все ныла, и Гонат
решил не рисковать — полез на скалу на четвереньках, словно ручной
медведь на давнишней ярмарке. Чайка, осторожная и знакомая с
людьми, спрыгнула вбок со скалы и низко полетела над волнами. Улу
уверенно поднялся вверх следом за Гонатом. Мертвец лежал на спине.
Странный незнакомец...
Глазницы трупа были пусты и по краям
запеклись кровью. На поклёванном падальщиками лице оголились кости
да зубы. Над ушами птицы тоже потрудились — в смоляных волосах
зияли бордовые прорехи. Борода незнакомца оказалась короткой и
клиновидной, а шея защищалась жестким облегающим воротником, —
именно из-под него выковыривала пропитание чайка. При жизни
неизвестный человек был худ, но, если вдуматься, умер он не от
голода. Его левая нога лежала неестественно, кожаные штаны
прорвались, и вылезшая из-под них кость торчала наружу. Однако
погибший боролся за свою жизнь, — он перетянул ногу поясом, хотя
его кровь растеклась повсюду. Помимо темно-синих штанов и плаща, ее
бурые разводы впитались в камень, будто чуждым болезненным
лишаем.
У левого бока мертвеца лежал
короткий узкий меч с дивным волнистым лезвием и рукоятью цвета
перезрелой фиги. Пару этих дорогих лакомых фруктов Гонат покупал во
время северного привоза, — тогда не пожадничал, чтобы порадовать
внучек. Ножен возле трупа не оказалось — возможно их смыло штормом.
Вместо них в руке трупа находилась бронзовая трубка с надписью на
незнакомом языке.
Гонат осторожно вытащил ее и увидел
на одном конце колпачок, навернутый на тонкую резьбу. Он побоялся
трогать колпачок, ибо не знал, кто в королевстве мастерил такие
вещи.
Труп уже распух, посему кишки
выворачивало наизнанку. Гонат воротил нос, тупо наблюдая, как Улу
проворно ощупывал жесткие кожаные перчатки мертвеца. На мизинце его
правой руки тонка радостно вскричал:
— Там перстень, Гонат! Перстень.
Гонат не устоял от искушения и тоже
потрогал палец. Да, перстень невелик, но явно мог бы обеспечить не
только его семью, но и всю Плоть. Он стряхнул наваждение и
предложил:
— Давай-ка обшарим карман.
Их снова ждала удача. Из нагрудного
кармана тростинками-пальцами тонка выудил монету. Гонат взял ее,
ахнув так, словно его сделали капитаном.