- Тамара Васильевна, дорогая, да вы не волнуйтесь! Он сейчас уже
не опасен, мы ему яйца-то уже отбили! – не давая Астафьевой времени
на то, чтобы поднять отпавшую нижнюю челюсть поближе к верхней, я,
повернувшись к смирно стоявшему у стены Судаку и скомандовал.
- А ну, муфлон, иди сюда! Быстро!
Судак, после показательно-жесткого задержания, в одночасье
превратился из беспредельного баклана в примерного
подследственного. Было видно, как трудно ему передвигаться, но
ослушаться он не посмел и широко раздвинутыми ногами, торопливо,
насколько мог, начал маневрировать в нашу сторону. Его опухшая харя
выражала крайнюю степень непереносимых физических страданий.
Достоверно подтверждавшимися попискивающими стенаниями лишенца и
крупными слезами, которые обильно катились по его щекам. Сюра в
происходящее добавляли Гриненко с Пичкарёвым. Они стояли с
бесстрастными, как у манекенщиц, от усталости и пережитого стресса
лицами. Синхронно, как в русском народном танце, они двинулись
вместе с Судаком. Наручники в глаза не бросались и потому все трое
шли на нас, будто бы взявшись за руки, и бессистемно западая из
стороны в сторону.
Узник дефицита совести и сурового советского законодательства в
моем лице, успел сделать не более трех-четырех шагов. Комендантша
Астафьева, не сумев выдержать столь чудовищного зрелища,
сдалась.
- Не надо! Пусть он сядет! – громко вскрикнула хозяйка
искусственного общежития.
Повернувшись ко мне, она с содроганием спросила, глядя на меня
совсем иными глазами, нежели смотрела прежде. Теперь, прежняя
приветливость в её взгляде отсутствовала.
- Как же так, Сергей Егорович, вы же советский милиционер! Вы же
не фашист! Ведь вы же его на всю жизнь искалечили! – уже не скрывая
своего осуждения и неприятия к моей бесчеловечности, повысила голос
Тамара Васильевна.
Вот и пойми этих женщин! А ведь еще минуту назад она с таким же
темпераментом и воодушевлением убеждала меня, что многие десятки
тысяч советских мужиков надо безжалостно подвергнуть кастрации. Да
еще с последующим их расстрелянием. Причем, на месте. И вот такой
неожиданный поворот на сто восемьдесят градусов! Век живи и всё
время удивляйся на этих женщин! Чтобы не потерять уже достигнутых в
наших переговорах позиций, мне надо было как-то технично сдавать
назад. Опять надо было импровизировать. И опять сходу.