— Нет, — коротко ответила, продолжая кромсать ненавистную рыбу,
сегодня судя по её количеству в трактире рыбный день.
— Странная ты ныне, — задумчиво протянул повар, — то не загонишь
тебя на кухню, а если уж здесь, то нытья наслушаешься, да и
ругаться ты будь здоров, а сейчас тихая.
— Угу, — кивнула, покосившись на краснощёкого повара, —
настроения нет, но, если хочешь, могу послать? Надо?
— Нет, — хохотнул мужчина, — вот… узнаю Айрис. Слышала, Гоби в
его комнате сегодня утром с разбитой головой нашли.
— Нет, когда? Я ж на кухне с тобой весь день, — деланно
равнодушно пожав плечами, я с трудом смогла справиться с волнением,
уверенная, что речь идёт о том самом плешивом.
— Говорят, не поделился добычей, вот дружки и порешили.
— Ну, значит, сам виноват, — безразлично выговорила, собирая
рыбьи кишки в помойное ведро, добавив — ещё одна партия готова.
— Ловко у тебя вышло, — похвалил Луис, с лёгкостью поднимая
внушительных размеров таз, полный рыбьими потрошёными тушками, —
может, и эту почистишь?
— Давай, — с усмешкой бросила, удивлённо осознавая, что,
кажется, мой нос уже атрофировался и я совершенно не ощущаю вонючий
запах болота, шедший от рыбьих мёртвых тушек.
Дни сменялись днями очень похожими друг на друга. Нескончаемая
грязная посуда, чистка овощей, рыбы безобразно костлявой с ужасно
колючими плавниками. Мытьё липких затоптанных полов, чистка очага,
вынос мусора из которого несло тухлым мясом, свежими огурцами и
тиной. Всё это слилось в один бесконечный жуткий морок.
Сегодня привычно поднявшись ещё до рассвета, с трудом разлепив
глаза, я с ужасом осознала, что в этом кошмаре нахожусь уже пятый
день и за всё время я ни разу не покидала это злачное место. Тёмную
подворотню без единого проблеска света и дуновения ветерка,
окружённую высокими глухими стенами я не принимала в расчёт, она,
как будто была неотъемлемой частью трактира.
Задумчиво кроша овощи для Луиса, сидя на колченогом табурете,
подальше от жара печи, я невидящим взглядом смотрела в ведро и
понимала, что этот ужас стал меня затягивать. Я уже не вздрагивала
от громких криков, улыбалась похабным комплиментам пьяниц, воров и
бандитов. Умело укорачивалась от липких потных ладоней, желающих
меня полапать. Спокойно засыпала в кровати, не обращая внимание на
песни, хохот и ругань. А ещё я научилась воровать… убираясь в одной
из комнат стащила зеленоватый брусок мыла, спрятав его у себя в
шкафу. Незаметно подобрала оброненную кем-то монету, схоронив её в
кармане фартука, а после спрятала в тайник. И привыкла к постоянным
болезненным щипкам тётушки Берты, так она просила себя
называть.