— Игорь? — вскинул он брови.
Насколько я понял, ничего такого страшного он с инкой не делал.
Сидел напротив неё и, перебирая разноцветные нити с узелками в
одном из сундуков, сверлил её взглядом. Куава на каждое
прикосновение к архиву предков реагировала, как юная монашка,
которую лапает похотливый старик.
— Я хотел бы поговорить с ней, — обратился я к Доминику на
русском. — Попробую наладить с ней контакт, мне это нужно для
успешного изучения её нити.
— Прошу, — старик указал на лавку рядом с собой.
— Один, если вы не возражаете. Вас она ненавидит, а у меня может
получиться.
Магистр некоторое время раздумывал над моим предложением, после
чего согласно кивнул и молча вышел из помещения. А я, вытолкав ещё
и Альдо, уселся на место падре и, как и он, тронул рукой кипу. По
пальцу щелкнула статика — нити были шерстяные.
— Я не враг… — начал было я, но инка тут же прервала меня.
— Враг. Дом враг друг нет.
Опалила меня чистой ненавистью и отвернулась. Отличное начало,
Антошин! Решил, что у тебя в дипломатии под сотню очков? Ты бы хоть
переоделся, придурок!
— Я такой же пленник здесь, как и ты, — катнул я ещё один
пробный шар. Девчонка скосила на меня взгляд и фыркнула.
— Ходить свободен. Говорить враг. Враг слушать ты. Враг.
И снова тишина. Блин, так я ничего не добьюсь! А чего,
собственно, ты хочешь добиться? Контакта? Доброго к тебе отношения?
Прощения? Давай тогда, расскажи ей, по чьей вине она оказалась
тут!
В задумчивости я провёл ладонью по нитям, рождая целую серию
уколов статического электричества. Отдернул руку, заметив злобный
взгляд инки. Затем снова потянулся к кипу и игнорируя зыркание
девушки, взял одну из них и принялся разглядывать. Может это её
расшевелит?
Толстая нить, практически тоненький тросик из коричневатого,
вероятно, джутового волокна. Если взять его за края и растянуть,
под ним повиснет борода из цветных нитей, на которых в кажущейся
бессистемности раскиданы разного размера узелки. Как на таком
носителе можно хранить информацию? Скользить пальцами по узлам и…
что? Как шрифт Брайля, что ли? Насколько я помнил, в моём мире
узелковое письмо так и не смогли расшифровать. В этом, судя по
реакции отца Доминика, тоже. Он, вероятно, рассчитывал этот
недостаток устранить, опираясь на носителя знаний.
Разглядывая кипу, я вдруг поймал себя на мысли, что рисунок
нитей и узлов мне знаком. Миг, и чувство узнавания сменилось
уверенностью. Качающиеся перед моим лицом нитки с узелками
мимолетно складывались в элементы узора, виденный мной многократно
в информационном поле. Да, здесь нити не переплетались друг с
другом, да и вообще были насквозь материальными, но ошибки быть не
могло!