- Бо, ты жив? - Шкрэк Шмак-Кин сполз наземь рядом с
растекавшейся лужицей. – Бо! Ямбульский, в хвост твою морду!
- Друг мой, - нога, торчавшая из приоткрытой пасти, вытянулась,
- ты бы помог мне, что ли.
Шкрэк вскочил, схватился за челюсть мертвого гада, и скоро
оттуда выкатился Борбон, круглый, как пузырь, с выпученными
безумными глазами.
- От этого Великого змея воняет хуже, чем от кучи жабьего
дерьма! А, маркиз?
- Верно, - Ямбульский поморщился, прикрывая лапой ноздри. –
Вонючий червяк! Сортир ползучий! Мы убили тебя!
- Великого змея великие лягуши!
- Гоп! – они одновременно шлепнули друг друга в животы.
- Ке-ке-ке! – уронив меч, Шмак-Кин согнулся от смеха. – Я вырву
ему язык!
- А я отрежу хвост и сделаю шапочку!
- Я люблю тебя, Бо!
Солнце почти скрылось за горизонтом, когда они достигли жилища
отшельника.
Старый Кваакум, опираясь на камышовую трость, с удивлением
смотрел на странных гостей, появившихся вдруг под аркой из низко
склонившихся лилий. Похоже, путники были дворянами из Мокро или
южной Бреды, славной оружием и украшениями. У одного на шее был
повязан змеиный язык, служивший, видимо, амулетом; голову другого,
тучного и чуть неуклюжего, покрывала черная блестящая шапочка из
кончика хвоста ужа. Это настораживало. Но более странным было
другое… Как прошли они сюда, если единственный проход к его
владениям охранял сам Великий змей? Охранял уже который год! И сюда
никто не заглядывал со времен Черепашьей войны, да и он сам не имел
возможности выбраться из этой глуши. Кто бы они ни были, на сердце
старого Кваакума стало сладко, как случалось лишь в молодости
весной – ведь это были настоящие лягуши, с которыми можно хотя бы
поговорить, узнать, что творится за лесом и во всем
королевстве.
- Достопочтенный Кваакум! – Борбон остановился у тростникового
частокола и улыбнулся.
- А?
- Не узнаете? – он снял с головы ужиную шапочку и приветливо
помахал ей.
- Маркиз? – отшельник протер глаза и утвердился: - Маркиз
Ямбульский! –отбросив трость, он прыгнул и растянулся у ног гостя,
как лепешка из тины.
- Ну, что вы, мудрейший Кваак, - наклонившись, Борбон протянул
ему лапку, - Вставайте! К чему этот дворцовый этикет?! Между
старыми друзьями-то?!
- Извиняюсь, маркиз, ножка подвернулась, - он встал,
поддерживаемый Шмак-Кином. – Идемте, в дом мой идемте! Мой
прекрасный камышовый дворец! Вяленые стрекозы и эль на спелой
болотице…