Один из палачей, избежавший падения в каменную пасть, должно
быть, не удержался на ногах и скатился вниз. Вот он, лежит плашмя
на лестнице, голова его окутана туманом, тело сотрясает судорожный
кашель. Вижу, как дёргаются его ноги, колотят пятками по
ступенькам.
А ведь это ловушка. Я тут один, как перст. Куда делись оратор со
свитком и красивая девица? Только что они были здесь, подброшенные
в воздух взрывом, среди обломков разлетевшегося на куски алтаря. И
вот их нет, словно не было никогда. Даже следа не осталось.
—Эрнест! Повернись и посмотри направо! – кричит Арнольд.
Машинально поворачиваюсь и смотрю.
—Там, в углу, видишь? Смотри внимательно!
И правда, в дальнем углу зала, скудно освещённом одинокой
догорающей жаровней, смутно темнеет арка. В узком проёме
угадываются ступени ведущей наверх лесенки.
—Вижу, – отвечаю, и сам поражаюсь, как сипло звучит мой голос.
Туман уже почти вполз на площадку, где я стою. Ещё немного, и он
закроет её целиком.
—Набери воздуха, вдохни глубже. Задержи дыхание и прыгай вниз, –
голос красавчика тоже срывается и хрипит. – Беги к выходу, не
останавливайся. Если задержишься, умрёшь!
Шагаю к краю постамента, гляжу вниз. Там мутными волнами плавает
дым, переливается над еле видными на полу длинными бугорками –
телами людей. Прыгать туда?
Делать нечего. Если останусь здесь, то наверняка смогу украсить
своей синей тушкой этот мрачный пейзаж. Обречённо вздыхаю, ступаю
на лестницу, схожу вниз по щербатым ступенькам. Останавливаюсь,
когда уровень ядовитого тумана доходит мне до груди, делаю
несколько глубоких вздохов, так, что на боках трещит кольчуга.
Потом сжимаю зубы, задерживаю дыхание и окунаюсь в туман с головой.
Хватаю ещё дёргающееся тело палача за ногу, и резко стартую с
места.
С закрытыми глазами пролетаю остаток ступеней. Направо и прямо.
Вытягиваю вперёд руку с саблей, размахиваю ей в дыму. Мало ли
что.
Глухо стучат мои сапоги по каменному полу, звук шагов увязает в
дыму и тут же пропадает, как под толстым слоем ваты. Сзади, за
телом палача волочится, звякая по плитам, длинный меч.
Бедняга так и не выпустил его рукоять из судорожно сжатых
пальцев.
Дзынь! С печальным звоном узкое лезвие моей сабли ломается,
обломок упирается во что–то твёрдое. От сильного толчка рукоять
едва не вылетает из руки.