– Ну что Вы, Вера Павловна. Я очень рад. – Голицын аккуратно
промокнул губы салфеткой. – Ваш талант не должен пропадать
зазря.
Мужчина подал знак экономке, и та поспешила убрать тарелку. Я
решила, что больше уже ничего не добьюсь от графа, но, когда Аглая
вышла, он неожиданно заговорил.
– Мне всего лишь жаль. – Тёмные глаза посмотрели на меня в упор.
Взгляд был пронзительным, будто только им он пытался меня ранить. –
Вы чудесная. Я… наверное, никогда не встречал девушек, подобных Вам
– смелых, искренних, умных и при этом столь красивых. Но
императорский двор портит всё, к чему прикасается. А Вы не сумеете
удержаться от головокружительного блеска Олимпа, как и многие. Не
могу Вас в этом винить.
Больше он не произнёс ни слова, а я так и не решилась
заговорить. Да и что бы я ему сказала? Что приём у императора – это
то, чего я добивалась, но вовсе не для того, чтобы блистать при
дворе. Смешно. На его месте я бы сама себе не поверила. И всё равно
мне было неспокойно оттого, что Голицын заранее был во мне
разочарован.
Вечером, чтобы разогнать тоску, я предложила своим маленьким
ученикам позаниматься на воздухе. Погода была чудесная, солнце как
следует прогрело сад позади дворца, так что мы в сопровождении
служанки отправились на улицу. Прогуливаясь по насыпным дорожкам,
мы сочиняли рифмы для всего, чего видели, изобретая свои маленькие
песенки-распевки. Скоро дети так увлеклись, что я им оказалась не
нужна. Они носились вокруг, радостно тыкая в цветы, птицы, деревья
и кусты, с лету придумывая, о чём петь и даже иногда попадали в
ноты. Я с удовольствием подпевала им, тоже безбожно фальшивя, но
хотя бы отвлеклась от отягчающих мыслей обо всём на свете.
Правильно говорят, что песня может, если не залечить, то хотя бы
облегчить любые раны.
Мы достигли небольшого пруда, который, по случаю дождя,
превратился для детей в настоящее море. И тут я увидела, как к нам
по дорожке кто-то торопится. Долговязая фигура в мундире
Преображенского полка.
– Роман Гавриилович! – Я поспешила навстречу доктору, оставляя
детей со служанкой.
– Добрый день, мадемуазель. – Он дежурно коснулся моей руки,
вызывая у меня целую волну приятных мурашек. Как обычно, строгий и
серьёзный. – Сожалею, что не мог ответить на Ваше письмо,
дождь…
– Конечно конечно. Я так рада, что Вы решили заглянуть. – Я
улыбнулась. Было что-то в этом сосредоточенном мужчине
успокаивающее и… понятное, что ли?