Наконец, мальчишка закашлялся. Я быстро перевернула его набок,
глядя, как того тошнит собственным обедом и остатками воды. По
вискам стекал пот, платье прилипло к спине, голова кружилась. Но
живой, живой!
Я подняла голову, впервые взглянув на Романа Гаврииловича. Глаза
у него были как два блюдца. Я даже не представляла, что человека
могут быть такие глаза от шока. А к нам по дорожке уже бежала целая
делегация. Генерал, Мария Алексеевна и толпа служанок с одеялами. Я
тяжело осела на землю, чувствуя, как шумит в ушах и громко бьётся
собственное сердце.
В сопровождении многочисленных слуг и причитающей генеральши
мальчика отнесли наверх. Мы с доктором и Петром Александровичем
следовали в конце процессии. Иванов объяснял, что произошло. Когда
дело дошло до реанимации Алексея, Роман Гавриилович не стал
вдаваться в подробности, а лишь сообщил, что в том, что сын Его
Превосходительства ещё жив стоит благодарить именно меня. Толстой
коротко кивнул нам:
– Ожидайте здесь. – Сам взбежал по лестнице. Мы же с Ивановым
остались посреди холла в совершенной растерянности. Доктор стоял в
мокрых брюках, в спешке натянув на себя мундир. Я со стороны,
наверное, тоже выглядела не лучшим образом – подол платья мокрый и
грязный, локоны выбились из причёски. Меня начало потряхивать от
накатившего постфактум волнения. Я обняла себя руками, чувствуя,
как щёки загораются лихорадочным румянцем.
– Вера Павловна. – Доктор неуверенно шагнул ко мне. – То, что Вы
совершили…
– Прошу, Роман Гавриилович, давайте поговорим об этом п-позже. –
У меня не было сил сейчас на ходу сочинять для доктора
правдоподобную историю о том, откуда я владею навыками, которых и в
помине нет у полкового врача. Иванов кивнул и отступил, за что я
ему была ужасно благодарна.
Так в полном молчании мы простояли какое-то время. Мимо нас
сновали слуги, служанка из кухни понесла на второй этаж поднос со
свежим чаем. Шмыгнул мимо в дверь мальчишка-поварёнок, которого
часто использовали в качестве посыльного, прижимавший к себе
письмо. Наверняка послали за семейным доктором.
Скоро наверху послышались голоса, из которого особенно выбивался
визгливый голос Марии Алексеевны. Вскоре в пролёте показалась и
она. Женщина быстро сбежала вниз, явно направляясь к нам. Я едва
заметила шедшего позади неё супруга, как весь вид мне заслонило
лицо генеральши, перекошенное гневом. Возможно, это был стресс,
может просто неожиданность, но я не успела и рта открыть, как мне
прилетела звонкая пощёчина.