Как только я исполнила последнюю ноту, Мария Фёдоровна встала.
Весь зал, как по команде, поднялся следом. Подскочила и я.
Императрица одарила меня презренным взглядом.
– Александр, у меня что-то разыгралась мигрень. – Бросила она
сыну, и под аккомпанемент шуршащих юбок, возвышающаяся над
кланяющимися придворными, императрица-мать вышла из гостиной. Это
была катастрофа.
Всю дорогу до дома мы с Сергеем Александровичем хранили
молчание. Как мне показалось, он чувствовал себя немного неловко,
хотя и заметно волновался, а я была совершенно разбита
произошедшим. Граф пытался как-то меня подбодрить, но его старания
уходили в молоко. Совершенно не было желания изображать из себя
жизнерадостную, благодарную за всё на свете барышню. Достаточно
того, что у меня хватило сил на то, чтобы вежливо попрощаться с
государем и Елизаветой Алексеевной, которая по доброте своей
душевной тоже пыталась меня утешить.
Как только мы добрались до дому, я поспешила откланяться,
сославшись на смертельную усталость. Сергей Александрович лишь
поклонился мне вслед, не смея останавливать.
У себя в покоях я со злостью принялась рушить свою аккуратную
причёску, кидая на стол многочисленные шпильки. Сняла с себя одежду
сама хотя это и далось мне с некоторыми трудностями, упала в
постель, надеясь забыться сном, но не тут-то было.
Тревожные мысли терзали меня будто дикие звери. Сомнений в том,
что это дело рук Толстого – никаких. Если он легко смог убедить
императора ещё до памятного вечера во дворце генерал-губернатора в
моих исключительных способностях, то рассказать императрице
несколько гадостей не составляло никакого труда. Моё выступление
было обречено на провал с самого начала. И хотя императорской чете
я вроде бы приглянулась, завтра весь Петербург будет болтать о моём
фиаско перед Марией Фёдоровной.
С другой стороны…
Я нетерпеливо перевернулась на другой бок, подбирая под себя
подушку, глядя на тёмные шторы, но видя там лишь лица и смутные
образы.
С другой стороны, разве не этого я добивалась – чтобы обо мне
говорили. Пускай не совсем так, как мне хотелось, пускай слухи обо
мне пойдут один, гнуснее другого. Но зато говорить-то будут! Быть
может, так даже лучше. Окунувшись в эту игру, я совсем позабыла об
изначальной цели своих манипуляций – попытке найти другого
путешественника во времени. А значит, возможности вернуться домой.
И тот факт, что говорить обо мне будут много и разное даже быстрее
привлечёт внимание, чем просто пустое восхваление до небес. Люди по
природе своей с большим удовольствием злословят, промывают косточки
и копаются в чужом грязном белье, чем хвалят и признают чужие
заслуги.