Вопрос прозвучал рядом со мной, потому и пробил плотную завесу
беспамятства.
Ответа я не разобрала, потому что как раз в это время мои губы
попытались разжать, нажимая на нижнюю челюсть. Я вскрикнула и
открыла глаза. Надо мной склонился целитель — эльф с белоснежными
волосами и древними глазами.
— Вот и вы, дитя, — проговорил он со свойственной этой расе
звучностью. — Славно! Выпейте лекарство, дорогая. Вам повезло, что
это была самка — в это время года цапстрохи наименее ядовиты,
потому что выращивают потомство. Я уже ввел противоядие, через
минуту вы почувствуете себя гораздо лучше. А укрепляющая настойка
восстановит бодрость. Пейте, дитя.
Мне в рот влили порцию вязкой подозрительной жидкости. Горечь
обожгла гортань, но обещанный прилив сил примирил меня с этим.
— Благодарю, лорд эр'Кордаллион, вы настоящий кудесник. — Голос
Рея заставил меня внутренне сжаться. Я вдруг вспомнила все, что
произошло. Его насмешку и заданный легкомысленным тоном вопрос, не
передумала ли я. — Я боялся, что сегодня мы попрощаемся с этой
невестой.
Я приподняла голову, не без труда узнавая свою новую комнату. В
алькове горела лампа, а мрак в гостиной разгоняли лишь оранжевые
отсветы камина, и потому все здесь стало выглядеть иначе.
Прислонившийся плечом к стене у входа в альков Рей удачно дополнял
мрачноватый интерьер.
Целитель возле моей кровати укладывал в сумку склянки и
замысловатые лекарские артефакты.
— Как вы, Эль?
— Едва жива вашими стараниями, лорд-хранитель! — Я даже не
маскировала насмешку.
На губах Рея расцвела довольная улыбка.
— Язвите, значит, точно будете жить, Эль. Так вы думаете, это я
напустил на вас цапстроха?
Эльф-целитель церемонно поклонился и вышел, предупредив, что
зайдет с утра, чтобы сменить повязку на прокушенной ладони.
Я продемонстрировала Рею забинтованную правую руку.
— А по-вашему, я должна думать на кого-то другого? Не вы ли
злорадствовали перед тем, как я сунула руку в этот тхаров куб?
— Меня подставили, — развел руками Рей, — И не смотрите, дитя,
что я улыбаюсь. Просто радуюсь, что вы живы.
Я взглянула на мужчину, не понимая, как можно быть таким
двоедушным. Ему ведь всё равно жива я или нет. Зачем же ломает эту
комедию?
— Могу вас успокоить, это не было покушением именно на вас, Эль.
Девушек уже допросили, многие подтвердили, что чувствовали
прикосновение к чему-то жёсткому или острому. Госпожа Оливетта
устроила истерику, когда осознала, что ее рука была в опасной
близости от огромного ядовитого паука. Вероятно, бедолага-цапстрох
просто свил там уютное гнездышко!