– Нет! Пожалуйста, нет! – Ему
казалось, он сходит с ума. Этого не могло происходить на самом
деле! Только не с ним!
– Темьян, тебе все равно придется.
Добровольно или принудительно, в состоянии магического транса.
Поверь, в первом случае тебе самому же будет легче.
Он потерял дар речи от ужаса,
представив, что станет пить ее кровь. Темьян мог только
отрицательно мотать головой и мелко-мелко дрожать…
…Вероятно, она все же использовала
магию, потому что очнулся он припавшим к ее руке и жадно глотающим
кровь. И даже порыкивающим от удовольствия. Мать лежала на сене, и
другая ее рука гладила мягкую белую шерстку Кунни, которого трясло
как в лихорадке.
– Молодец, сынок. Личину Паука и
Кабана ты прошел отлично. Давай еще глоточек – и станешь
Драконом.
Темьян оторвался от ее руки, чувствуя
во рту кровь. Его стало рвать, и он едва успел отвернуть голову,
чтобы не запачкать ее. Ему было трудно дышать. Запах гари проникал
в ноздри. Он заметил, что огонь со стен перешел-таки на сено и
быстро сужал огненное кольцо.
– Давай, Темьян. У меня уже нет сил,
чтобы снова ввести тебя в магический транс. Не останавливайся.
Осталось всего три личины. Если сейчас ты отступишь, смерть отца и
брата окажется напрасной. Как и смерть Арисы и всех жителей
деревни…
Темьян помертвел и припал к ее руке.
Кровь уже не успевала сбегать в его жадный рот, и он высасывал
густую горьковатую жидкость, запрещая себе думать обо всем, кроме
Охоты. Его мутило от отвращения к себе и жалости к ней, к отцу, к
Сцилу, к Арисе…
…Дракон лизнул раздвоенным языком
материнскую руку, но промахнулся, не рассчитав расстояния. Темьян
плохо контролировал свою иную ипостась и пока не умел хорошо
владеть новым телом. Он придвинулся ближе – оказалось, что слишком,
– и случайно сильно укусил руку, расширив и без того растерзанную
рану. Лежащая женщина даже не вздрогнула. Она улыбалась, но лоб ее
покрывала испарина.
– Не бойся, сынок. Я блокирую свою
боль. Продолжай, осталось немного.
Обострившимся звериным чутьем Темьян
понял, что она врет, что ей невыносимо больно, но продолжал терзать
зубами искалеченную руку, превращаясь в Барса.
Хрустнула перекушенная кость, но он
уже не мог остановиться. Темьян-Барс не только сосал кровь, но и
кусал, рвал вкуснейшую человеческую плоть, не замечая, как им
овладевает безумие – он превращается в настоящего кровожадного
зверя, теряя всякую связь со своим человеческим началом.