К тому еще и небольшое изменение, которому подверглась имперская
валютная система, прямо таки подталкивала иностранцев вкладывать
излишки в индустриализацию России. Всего и нужно было принять
биметаллическую систему, "уравнявшую" в правах золото и серебро. С
одним единственным уточнением. Вывоз золота за пределы Державы был
сильно ограничен. И соотношение двух металлов было закреплено на
уровне один к пятнадцати с половиною. Вне зависимости от
международной конъюнктуры.
В семьдесят первом Германия официально перешла на золотой
стандарт, а высвобождающееся серебро решено было продать той же
Франции и Австрии. Только ничего не вышло. Париж заявил о так же
готовящемся переходе на золото. Цена серебра на международных
рынках покатилась вниз. Пока не достигло соотношения один к
двадцати одному. И лишь в России ничего не изменялось. Желающие
погреть руки на "глупости" русских спекулянты привезли к нам
десятки тонн белого металла. И мы действительно не прочь были его
купить. Хоть в слитках, хоть в вышедших из оборота талерах или
флоринах. И мы не боялись тратить на эти закупки долго и трудно
накапливаемое золото. Потому что и оно никуда из страны не делось.
Спекулянты быстро выяснили, что вывезти "добычу" из страны можно
только контрабандой, с риском лишиться вообще всего в случае
поимки. Пришлось им находить применение драгоценному металлу в
пределах границ Империи.
Это я и объяснял царевичу. Что когда в стране денег меньше чем
товаров - это может вызвать кризис в промышленности. Если же денег
и товаров в равных количествах - никакого роста экономики ожидать
не приходится. Для развития нужно чтоб денег было больше чем
товаров. К чему победы пруссаков в итоге и послужили.
И даже падение монархии во Франции, в какой-то мере, послужило
нам на руку. Потом, чуть позже, я расскажу и об этом. Тогда же, в
семидесятом, мне как можно быстрее нужно было явить обществу
действительное ко мне отношение Великого князя Александра. На
счастье, как раз к тому времени в столицу из путешествия по Сибири
и Туркестану вернулся мой Артемка. Художник Артем Яковлевич
Корнилов, выпускник Императорской Академии Художеств, ученик
знаменитого Чистякова, бывший мой денщик и вечное мое напоминание о
корнях. Символично, не правда ли? Моя Сибирь, моя малая Родина,
снова, так сказать - в образе казачьего сына, поспешила на помощь
своему отпрыску. Мне, то есть. Не немцу Герману Густавовичу Лерхе,
подданному Русского императора всего лишь в третьем
поколении, а мне - внуку и правнуку сибирских старожилов и казаков,
родившемуся и успевшему уже умереть на полторы сотни лет
вперед.