А вот младший, Сашенька - он другой. Дал бы ему Господь здоровья
богатырского, этот сорванец дырки бы в табурете пятой точкой
выжигал. У шпаненка все было чересчур. Болел он так, что доктора за
голову хватались. А в краткие периоды относительного безхворья
мелкий умудрялся поставить на уши весь не маленький генеральский
дом. Причем глаза сорванца горели таким неукротимым азартом, таким
внутренним огнем, что все вопросы - на чем еще в его теле душа
держится - отпадали сами собой.
А еще, младший был безмерно любопытен. И при этом, столь же
безмерно целеустремлен. Это значит, что если чадо решило сунуть нос
в какую-нибудь дырку, значит рано или поздно, это непременно
случится. Даже если нельзя и за пацаном постоянно присматривает
целый отряд мамок-бабок.
Каюсь, но в этом его, сводящем Надежду Ивановну с ума, увлечении
аэропланами, в не малой мере виноват я. Тогда еще, в том самом
непростом для страны и меня лично семьдесят пятом, кажется - в
апреле, очень не вовремя принесли в гостиную свежие европейские
газеты. Апанас принес.
Белорус здорово постарел, мучился опухающими ногами и болями в
суставах. Любой другой на его месте, конечно же, поддался бы уже на
уговоры присесть отдохнуть. Позволил бы действовать более молодой
прислуге. А он, мой верный, ворчливый, шаркающий пятками войлочных
чуней по паркету, сутулый дядька, все не мог успокоиться.
В общем, старик аккуратно пристроил пачку серых листов на край
стола и, бормоча что-то себе под нос, поскрипел в сторону кухни. А
Сашка, сидевший у меня на коленях, тут же ухватил ту из газет, на
первой полосе которой было изображение чего-то похожего на
воздушный шар. К слову сказать, в отличие от старшего брата,
младший в пять уже легко болтал на французском и немецком языках.
Ну и худо-бедно, по слогам и с сотней уточнений, читал. Герману,
при всей его старательности, такие успехи в овладении иностранными
языками и не снились.
- Что это, папа, - Александр, водя по пачкающимся типографской
краской листам тонким, словно бы полупрозрачным пальчиком,
прочел:
- Le Zenith. Аэростат. Что это, папа?
В статье значилось, что трое отважных французов, господа
Кроче-Спинелли, Сивель и Тиссандье, на аэростате под названием
"Зенит", поднялись до высоты в восемь тысяч шестьсот метров. Экипаж
установил новый мировой рекорд, однако полет закончился трагически.
Не смотря на заранее приготовленные баллоны с кислородом, все трое
воздухоплавателей потеряли сознание, и когда аэростат приземлился,
выяснилось, что в живых остался лишь месье Тиссандье.