– После стольких лет! А может,
месяцев, а может, дней? Я же совсем потерялся во времени здесь, под
землёй! Лили-лили-ли! Ха-ха, вру, шучу! У меня прекрасное чувство
времени, лучше, чем у других кукол! Я себе в голову встроил часы!
Не верите? А вскройте и проверьте, хахаха! Зуууууу! – Шлау подбежал
к диванчику и запрыгнул на него, болтая ногами.
– Чего же вы стоите? Кис-кис-кис!
Милые гости! Присаживайтесь, не стесняйтесь? Хотите чаю? Кофе?
Свежего машинного масла из взрезанных жил несчастной жертвы?
Аха-ха-ха-ха! Шучу, шучу! Кви-и-и! – доцент издал скрежещущий визг,
как лист металла под фрезой.
– Ну, полно, – неожиданно
успокоившись, сказал он. – Присаживайтесь. Госпожа Директор,
господин Джагго, чем могу быть полезен?
– Здравствуйте, Шлау, – сдержанно
промолвила госпожа Директор, присев на диван. Какова выдержка, с
восхищением подумал Джагго. Его самого безумный гений пугал до
пупырышков: своими манерами, бессвязной речью и вербальным тиком,
от которого он то и дело издавал бессмысленные звуки. Но больше
всего – своими экспериментами.
С точки зрения Джагго, подземные
апартаменты, в которых содержался Шлау, напоминали больницу для
безумцев. Во-первых, тем, что состояли из нескольких комнат,
соединённых дверными проёмами без дверей. А во-вторых – убранством.
На стенах «гостиной» чертежи, непонятные графики и меловые доски
соседствовали с беспорядочно развешанными деревянными масками,
расписными циновками с Очарованных островов, фотопейзажами,
картинами с кораблями и котятами. На столе в углу стояла муравьиная
ферма – огромный аквариум со сложным лабиринтом из гипса и стекла
внутри, в котором кишели чёрные точки муравьёв. Под потолком
гостиной красовалась лампа с шёлковым абажуром в виде термоплана с
игрушечной корзиной.
Капризный Шлау то и дело требовал
себе украшения для комнаты, заявляя, что они «придают ему
вдохновения». А выбирал их в соответствии со своими вкусами –
которые у него, похоже, менялись с удивительной быстротой.
– Изволите чаю? Эй, Дороти, принеси
нам чаю! – крикнул доцент.
На пороге возникла фигура в платье
колоколом, в белой кружевной наколке на волосах, держащая в руках
поднос. Когда горничная подошла ближе, Джагго вздрогнул. Это
оказался мужчина-кукла, наряженный в платье и парик – рыжеусый тип
с грубым лицом и шрамом-трещиной на щеке. Глаза его были
неестественно выпучены, будто от сильнейшего шока. На лбу
«служанки» блестела широкая стальная заплата, из которой торчал
десяток рычажков.