– А вон там, у очага. Эгей, господин
хороший, а сотенку баллов-то не забудьте! Я ж не забесплатно вас с
ним свёл!
Отдав кантинщику полсотни (и пообещав
вторую половину по возвращении, если проводник окажется хорош),
Роджер и Алиса прошли к столу у очага. Лайхе сидел с трубкой в
руках, глядя в потрескивающее пламя: невысокий, худощавый
мужчина-кукла с грубым, тёмным лицом и длинными пепельными
волосами, заплетёнными в две косы. Один глаз скрывала заплата,
прихваченная к лицу болтами. Щёки загорца украшал узор из
бисеринок, вделанных прямо в кожу.
– Вот как, – проговорил он, выслушав
Роджера и Алису. – И как я поведу вас туда, куда вы сами не
знаете?
Алиса положила перед ним свой блокнот
с рисунком гор. В душе она уже почти отчаялась: как сможет горец
распознать нужные вершины, когда в горах их, наверняка, сотни?
Но Лайхе, приглядевшись к рисунку,
явно задумался. Потом достал из-за пазухи куртки сложенную и
затёртую на сгибах карту, развернул и стал водить по ней пальцем.
Загорская карта выглядела странно: даже неопытная Алиса,
приглядевшись, решила, что так можно нарисовать, лишь видя мир с
высоты полёта – и притом с разных ракурсов.
– Допустим, я знаю, откуда
открывается такой вид, – наконец молвил бывший летун. – У тебя,
девица, неплохая память. Вот это явно Двуглавая Ящерица, а вот эта
вершина – Мервин Пик: там когда-то летунья Мерве разбилась… Но
зачем мне вести вас туда?
– Что-то не так?
– Это Каньон Бесов. Скверное место, –
веско заявил Лайхе. – Проклятое. Мой… то есть, народ загорцев
всегда облетал его десятым ветром.
– Вот уж не думал, что вы суеверны, –
удивился Роджер.
– Суеверие есть следы древней
мудрости, житель равнин. Тени на горных склонах, по которым
угадываешь бег облаков и приближение бури. И я пока не слышал от
вас достойной причины идти туда, докуда не меньше недели пути даже
в лучшую погоду. К тому же, на край Бесова Ущелья!
– Деньги, мужик! – Роджер оперся
локтями о стол. – Мы заплатим тебе столько, сколько ты с десятка
старателей не стрясёшь! Подумай только!
– И что я здесь себе на них куплю? –
хмыкнул Лайхе. – Ящик скверного угля для очага? Целое ведро
местного чаю, который на вкус как грязь?
– Но ты можешь уехать отсюда. Сделать
себе глаз, хорошую ногу! Начать новую жизнь…
Роджер умолк. Лайхе смотрел на него с
усталой, печальной насмешкой.