– Здорово. И как только вы не
путаетесь, кто есть кто, с этими переселениями из шкуры в
шкуру?
– Так на то и клановые узоры, – Гром
провёл пальцем по синим завиткам вышивки на своём теле. – У вас
личные номера и архивы, а у нас – вот они. Ежели уметь их читать,
они всё о тебе расскажут: из какого ты рода, и чем славен, и как
зовут. Мы на каждую новую шкуру узоры заново переносим,
точь-в-точь. Нет ничего дороже семьи…
Гром осёкся, насупился и умолк.
Видно, у него самого с семьёй проблемы, сочувственно поняла Алиса.
Да и как иначе, если он не дома, с роднёй, а вот так мотается по
захолустью вместе с Роджером?
– А вы и правда на воздушных шарах
первые научились летать? – спросила она, чтобы отвлечь мишку от
мрачных воспоминаний.
– Ну, да. У нас на севере, за
Гремучими Лесами, есть равнины гейзеров. Там подземные воды наверх
бьют, горячий воздух из трещин подымается. Ну и кто-то когда-то
придумал над ними мешки из ткани горячим ветром надувать. Легенда
говорит, что в Огненные Времена, когда кланы воевали, один эрл в
долине свой походный шатёр поставил – а ночью под ним новый
источник вскрылся. Шатёр раздуло, сорвало и вместе с эрлом в небеса
унесло!..
Мало-помалу Гром разговорился. Пускай
медведь был не особо красноречивым рассказчиком – но живое
воображение Алисы дополнило его слова и нарисовало картину Севера.
Верховья реки Медовушки, непроходимые Гремучие Леса, где чёрные
сосны и раскидистые лиственницы высятся до небес, холодные реки
несутся по порогам меж скалистых берегов, а за таёжным простором
тянется на север бескрайняя заснеженная тундра с курящимися
сопками.
Суровый край короткого лета и
безжалостных зим. И медведей, чьи селения искорками огня и света
разбросаны в чаще леса. Бревенчатые крепости за частоколами,
деревни на древесных ветвях, каменные укрепления на скалах. Страна
отважного народа, живущего в вечной войне с жестокой природой, с
чудовищами северных лесов, а иногда и друг с другом; слагающего
поэмы-висы, пасущего стада мохнатых овцебыков, прядущего шерсть и
делающего ткани, сражающегося боевыми молотами и клевцами…
За беседой Алиса сама не заметила,
как пролетели часы. Гром умолк лишь тогда, когда впереди показался
город. «Икар» понемногу начал сбавлять ход.
– Я пойду, наверно?
– Да, мы уже подъезжаем, – Гром потёр
лапой затылок. Вид у него, как показалось Алисе, был слегка
удивлённый; должно быть, мишка сам не ожидал, что так
заболтается.