Самылов же был «начальником транспортного цеха». Два с лишком
десятка подвод летом и столько же саней зимой развозили по округе
товары, возили в Барнул и Бийск зерно, муку, масло.
Собственно эта троица и рулила в селе Сосновка. Да и как иначе,
если почти половина жителей зависела от них в той или иной мере.
Остальные были обычными сибирскими крестьянами, зажиточными и
независимыми, которым было наплевать на всякую власть, если она не
слишком мешала им жить. Местные «олигархи» прекрасно это осознавали
и не переходили определенных границ в стремлении нажиться.
Дед Софрон с сыновьями, теми самыми Щербаченками, занимал в этом
ряду особое положение. Все трое были кузнецами; профессия на селе
уважаемая и некоторым мистицизмом сдобренная. Да и сама личность
деда Щербака не располагала к панибратским с ним отношениям. Ростом
под метр девяноста, он обладал широченными плечами и неимоверной
силой. Выходец из кержаков-старообрядцев, был молчалив и сохранил
привычку, даже в церкви, крестится двумя перстами. По рассказам
очевидцев, на замечание отца Серафима он всего лишь молча глянул на
священника, и тот, бормоча молитвы и мелко крестясь, оставил деда в
покое, и больше никогда не докучал ему своими упреками.
Сыновья его, Иван да Кузьма были пожиже и попроще, но на
масленицу, когда два конца деревни сходились стенка на стенку, их
всегда заставляли драться по разную сторону, несмотря на то что
жили они оба на Мшанке рядом с кузницей. Если бы они оба бились за
мшанских, то у сосновских не было бы ни каких шансов.
Дед никогда не дрался в стенке, но его всегда привлекали к
некому подобию судейства и он, находясь в обществе седобородых
ветеранов кулачного веселья, лишь снисходительно усмехался, глядя,
как по деревенски размашисто, мутузят друг друга односельчане. Но в
спорных вопросах кулачных схваток его слово было последним.
Ну а в селе были и страстные болельщики, этого своеобразного
спорта. Деревенская молва сохранила имя некого деда Тришки,
который, обезножив, болел за сосновских, сидя на печи, благо
домишко его находился напротив площади, где и происходило действо.
Специально выпиленная дыра позволяла ему следить за боем прямо с
насиженного места и, когда однажды, мшанские погнали сосновских, то
дед Тришка отступая вместе с любимой командой, упал с печи и
расшибся насмерть. Славная смерть фаната, достойная остаться в
скрижалях деревенской истории.