Левое колено ужасно ныло. Много лет
лечила сустав, думала, что уже избавилась от этой проблемы, но в
холоде артроз снова обострился.
Сволочной холод! Ничто Рина так не
проклинала, как его. Эта медленная пытка, когда стужа пробирается
внутрь, захватывает один рубеж за другим, и ты как будто
становишься меньше, таешь, словно снеговик на ярком солнце, только
ты — тёплый снеговик, а солнце ледяное.
Проснулась от дрожи. Хонер сидел на
четвереньках у самого берега, опустив голову в шлеме к воде.
Выпрямившись и сняв его, сообщил:
— Походу, опять большой октопус
пришёл. Стоит под медузой, на плиту нашу смотрит.
Рина вскочила, сама взглянула через
окошко шлема: так и есть, двухметровый розовый осьминог. Один из
приходивших «начальников» — или другой? Она готова была отдать
половину своей коллекции, только бы не лезть сейчас в ледяную воду.
Но почему этот октопус решил навестить пленников? Что ему надо?
Снова нырнула на пони-баллоне,
оставив левую руку без перчатки.
Посетитель был один. За ним лежало
нечто вроде клумбы — размером с кровать, и всё из тонких жёлтых
ростков, которые плотно прилегали друг к другу. Губка, только не
светящаяся?
После спанья на матрасе из «лампочек»
у Рины сияли швы на гидрокостюме, она чувствовала себя рекламным
щитом. Однако октопусу, похоже, иллюминация понравилась: стоило
приблизиться, он воздел над головой четыре руки, будто говоря:
«Ах!», и потянулся к швам.
Рина позволила потрогать их, затем
поймала щупальце, погладила нежную кожу. Она была на ощупь словно
крем-брюле и меняла цвета от прикосновений, а присоски то
пощипывали ладонь, то щекотали, отлепляясь. Но кожа уже заиндевела,
почти потеряла чувствительность. С каждым погружением холод
подступал быстрее.
Октопус попятился, поднял губку на
четырёх руках, обернул вокруг Рины. Она не успела испугаться, как
поняла: эта штука греет! Жёлтые ростки легко сминались, словно
синтепон, а внутри бродили горячие струйки.
Рука оттаивала, и сквозь гидрокостюм
постепенно просачивалось тепло. Рина прикрыла глаза: блаженство!
Завернуться прямо здесь и спать.
По шлему легонько постучали; октопус
стал охровым. Он поглядывал как бы исподлобья, опустив голову.
Протянул щупальце, которое бережно держало нечто чёрное и
продолговатое, похожее на жирную гусеницу.
Что это? Еда? Вроде бы уже
договорились: пленники — травоядные. Рина с интересом взяла
животное: извивается, словно морская пиявка. Октопус настойчиво
подталкивал пальцы Рины с подарком к её голове, а другими
щупальцами приподнимал край своей мантии, тыкал под него.