Вдоль стен тянулись ряды экспонатов:
глубоководные зубастые рыбы-удильщики, длиннющая мурена с застывшей
ненавистью в маленьких глазках. Ухватив передними лапками ракушку,
выставил усатую мордочку калан — морская выдра.
Когда зашли за акулу, Рина ахнула: не
может этого быть! В другой глыбе шестиметровая самка стеллеровой
коровы качала на ластах детёныша — совсем так, как держит младенца
человеческая мать. Когда-то моряки принимали морских коров за
русалок; но сказки сказками, а есть людям хотелось. На животных
охотились без ограничений, и к концу восемнадцатого века их
истребили.
Тем удивительнее было увидеть здесь
настолько хорошо сохранившийся экспонат. В музеях мира есть кости
стеллеровых коров, куски кожи. Но тело целиком? Невероятно! Рядом с
самкой в отдельном куске янтаря изогнулся второй детёныш,
подращённый.
— Каким способом вы их консервируете?
— рискнула спросить Рина. — Окраска, объём — всё как у
настоящих!
— Смола, — охотно принялся объяснять
Фьют. — Её выделяют из водорослей, для закрепления добавляют секрет
морского ежа. Лучше всего, если объект в начале обработки жив —
натуральнее получается.
Рина оживилась:
— А мы не так делаем. Если нужно
мумию, немного разрезаем в паху… — Она наметила ребром ладони линию
между ног Хонера. — Вытаскиваем внутренности. После вводим
специальный состав, чтобы хорошенько пропитал тело…
— Эй, на мне-то чего показываешь? —
прошипел гидролог.
— Не мешай. Ещё лучше пластинировать:
погружаем в ацетон, тот замещает все жидкости организма. И меняем
ацетон на силикон. Препарат получается гибким, упругим.
— О, и потрогать можно? — Фьют очень
заинтересовался, придвинулся ближе, следил за руками Рины.
Она села на любимого конька.
Увлёкшись, рассказала о своей работе в музее Вашингтонского
университета, сколько там экспонатов и как их добывали в
экспедициях. Октопус, похоже, был очарован: вздыхал с завистью,
уточнял, какие виды акул водятся в тропических морях. Кажется, они
совсем забыли о времени…
Рину настойчиво пихали в бок. Она
недовольно глянула на Хонера и проследила, куда он указывал.
У дальнего угла зала стоял в
прозрачном кубе водолаз. Старинный двенадцатиболтовый костюм,
неуклюжий медный шлем, идущий от него шланг явно отпилен. Глаза
выпучены, рот открыт в крике. Он сначала утонул — или его залили
смолой заживо?.. Кто знает. Многие ходившие в Бездну не вернулись.
Но вот чтобы так, вечно служить учебным пособием для
осьминогов…