— Нарисуешь котёнка? — спросила
Ада.
— Ох... — вздохнул Яр. — Ну, давай.
Только завтра. Что там в прогнозе?
— Солнечно, тепло, — Ада погладила
пальцем бок урны. — На всю неделю прогноз хороший, дождя не
будет.
— Славно, — одобрил Яр. Положил урну
на плед рядом с собой, поближе к стенке. — Слушай, у тебя поесть
ничего нет? А то я не купил. Не успел.
«Потому что бегал за мной по
поселку, — поняла Ада. — Опять я виновата. Что же я так, снова и
снова виновата».
— Есть макароны и колбаска, —
ответила она. — Масла нет. Сейчас сварю и принесу.
— Лучше здесь свари, у меня газа
много, а у тебя почти не осталось, — предложил Яр.
— Давай, — согласилась Ада. — И чаю
попьем, да?
— Попьем, — согласился он. — Вечером
на холм?
— Если ты будешь в порядке.
— Я буду, — уверенно ответил он. —
Да я и сейчас в порядке, но лучше подстраховаться.
— Это верно. Всё, отдыхайте, я
скоро.
***
Так уж вышло, что Ада действительно
была виновата, всегда и во всём. Словно какой-то злой рок
преследовал её с самого детства. Почему-то всегда получалось так,
что при любой нестыковке, любом несчастье, любой ошибке всегда
виновной оказывалась она, и не из-за того, что кто-то огульно
обвинял её во всех грехах, нет, она действительно была виновата
практически везде, и практически всегда. Она не желала этого, но
обстоятельства складывались так, что Ада присутствовала в ненужное
время в ненужном месте, и подставлялась под удар. Поначалу, в
детстве и юности, это выглядело в какой-то степени нелепо —
например, компот, пролитый Адой на проигрыватель, поставила рядом с
проигрывателем мама, но пролила его, играя, пятилетняя Ада, за что
схлопотала прозвище «дура косорукая», и чувствительный удар веником
по филейной части своего юного организма. Или — бабушка заносит в
дом вёдра с водой, ставит на пороге, в этот момент из дома
выскакивает пулей семилетняя Ада, которая вёдра видеть никак не
может... и в результате они идут на колодец с бабушкой вместе за
новой порцией воды, и у Ады снова болит многострадальная попа, к
которой приложила руку на этот раз бабушка. Или — мама утром спешно
собирается на работу, скидывает в сумку какие-то бумаги и документы
со стола (она брала работу на дом), и вместе со студенческими
тетрадками в мамин портфель улетает Адина тетрадь с домашкой по
математике. Оправдания «забыла дома» заканчиваются двойкой в
журнале и в дневнике, оправдания за двойку уже дома заканчиваются
шлепком газетой по всё той же попе, и лишь вечером, когда Адина
мама разбирает свой портфель, она находит в нём дочкину тетрадь с
математикой.