Мы познакомились в этой клинике год
назад в ровно таком же кабинете, а позже я узнал, что у него тоже
не прижились почки. Три пересадки, но безуспешно. Деньгами судьбу
не купишь. Впрочем, это нисколько его не удручает, и Артём
продолжает творить и терроризировать меня разговорами каждую
встречу. Отделаться от него невозможно, разве что умереть, но это
вряд ли остановит художника. Артём проспонсирует поиск
Некрономикона, поднимет тебя из мёртвых, и вы всё равно
поболтаете.
— А у тебя и так ни одной рабочей, —
искренне улыбнулся Граф. — Опять предаешься бессмысленной рефлексии
и копаешься в себе? Жизнь слишком коротка, нужно всё успеть.
— Кто понял жизнь, тот больше не
спешит. Все вокруг лишь борьба и тлен. Дай Морфею забрать меня в
лучший мир.
— Когда настоящее оказывается
слишком разочаровывающим, а люди вокруг слишком прагматичными, я
вызываю в воображении свои видения будущего, и они заряжают меня
энергией. Мои картины — это и есть моя Муза. На самом деле, очень
часто люди обращаются ко мне, чтобы почерпнуть новые идеи. Им нужно
полотно, которое отображает их взгляды и настроение. Я могу дать
это им. Могу дать надежду, а зрителю остается лишь ухватиться за
нее, как за соломинку.
— Да-да-да, нео-баталист, Верещагин
[3] нашего времени. Как только продам почку, сразу же обращусь к
тебе. И вообще, картина хороша тем, что её можно продать.
Технически, твоя Муза уже тысячу раз мертва. Ты её породил, ты её и
убиваешь, при этом раз за разом.
— Je suis celui qui suis [4], —
многозначительно ответил художник и лёг на соседнее кресло. — И
ничто человеческое мне не чуждо.
— Иногда я не уверен, что ты
человек. — Я снова прикрыл глаза. — О чём говорить будем?
— Как ты относишься к Нижнему
городу? — поинтересовался Граф.
Даже не знаю, что ему ответить. Я
родился и прожил в нем всю свою жизнь. Меня никогда не пугает
обложка, ведь не по ней нужно судить о книге. Работа учителем после
университета только убедила меня в этой простой истине. Мы живём и
умираем, а внизу или наверху — не так важно. Поэтому ответ
очевиден:
— Напрямую.
— А как ты относишься к
криминогенности района? — продолжил Артём, ерзая в кресле. —
Бунтарский дух, mon ami, и отсутствие гармонии с собой и миром.
Многие озлоблены и хотят в Верхнюю Москву, чтобы начать новую
жизнь.