За одним могли последовать и другие, так что Флоренс держала
рядом пилюли.
Одну из них она и проглотила сейчас, запив водой.
Бенджамин с тревогой наблюдал, как Флоренс стоит, прислонившись
спиной к стене и прикрыв глаза, и дышит — правильно, размеренно,
так, как учил ее лекарь. Тот самый, который прописал пилюли и
выдавал на них рецепт — раз в полгода приходилось его обновлять, и
лекарь приезжал в дом Силберов, в один из тех дней, когда леди
Кессиди, мать Бенджамина, не ждала никаких гостей.
Это было совсем не то, чем семья могла бы гордиться. Пожалуй,
Бенджамин не смог бы сказать, что в глазах Оливера Силбера было
хуже: поступок Аделины или болезнь, которая сидела в ее дочери.
Возможно, Оливер Силбер видел в этом что-то сродни провидению,
наказание ребенка за грехи его матери, но за услуги врача платил
исправно и за пилюли тоже.
Рецепт хранился у Фло, лежал в надежном месте, а до ближайшего
визита лекаря оставалось чуть больше полутора месяцев.
Флоренс, в спешке и панике сегодня придумавшая себе план побега,
почему-то забыла включить в уравнение одну переменную: того, кто
заплатит за услуги лекаря и за само лекарство, если она сбежит от
Оливера Силбера к женщине, живущей в трущобах.
***
— Ох, дорогая! — сказала леди Кессиди, всплеснув руками. — Я так
за тебя рада!
Радость на ее лице была неподдельной, правда, Флоренс могла
поспорить на золотой, припрятанный под нижним бельем в комоде,
радовалась леди Кессиди не тому, что девица-приемыш, подопечная ее
мужа, наконец, обрела какую-то определенность в судьбе. Нет,
радовалась она совсем иному: теперь-то эта девица из дома исчезнет,
ждать остается недолго, до середины осень — а то еще меньше.
— Что вы, тетушка! — Флоренс скромно опустила ресницы и
осторожно сделала глоток кофе из маленькой фарфоровой чашечки. — Я
пока не получила ни одного предложения!
— Ах, — леди Кессиди прижала руку к груди. — Я уверена, Оливер
все быстро уладит.
Флоренс не сомневалась в этом, только вот радоваться не
могла.
Было утро пятницы и в женской гостиной пили кофе с булочками, а
не травяной чай, как обычно. Леди Кессиди сидела на софе, раскинув
юбки, слишком пышные для утреннего платья. Волосы ее, намотанные на
папильотки, скрывала шелковая косынка, а под глазами белел толстый
слой крема — это был какой-то очередной “Чудодейственный
Целительный Вондеркрим мистера Н.”, выписанный по каталогу. Леди
Кессиди очень любила каталоги и выписывать по ним все, в названии
чего есть слово “чудодейственный” или “волшебный”.