— Не давай им высунуться! – закричал
я артиллеристу.
Тот кивнул, выкрутил указатель на
пятёрку и встал во весь рост. Картечница Гатлинга сразу заполнила
своим рёвом улицу. На брусчатку с лязгом хлынул поток гильз,
которые начали скакать по булыжникам, как встревоженная саранча,
попадая иногда в неглубокие лужи. Шесть стволов калибра три линии
бешено закрутились, сливаясь в одну муть и выплёвывая оранжевое
пламя. Стены, рамы и дверь сразу покрылись отметинами от пуль,
хлынувших с темпом пять тысяч выстрелов в минуту.
Я потянул упирающегося провидца, неся
в левой руке магнитку, добрую старую МВА-4, магнитную винтовку
системы Александрова.
— Говори! – перекрикивая рёв
картечницы, выкрикнул я.
Дрожащий Березкин испуганно глянул на
меня, а потом показал пальцем.
— Если посмотреть под этим углом, –
начал он.
— Короче!
— На два дюйма левее петель.
Я не дослушал, так как в этот момент
у картечницы кончились патроны, и медлить было нельзя. Я положил
ствол магнитки на край телеги и прицелился так, как сказал Березкин
— на два дюйма левее петель, а потом выдохнул и плавно нажал на
спусковой крючок. Тихий щелчок контактов слился с треском воздуха,
разрываемого снарядом, тонким, длинным, стальным и имевшим скорость
вшестеро больше, чем у звука, и грохотом пробитой двери и
внутренней стены, сбитой из покрашенных толстых досок.
— Попал?!
— Да.
Я кивнул, а потом взмахнул рукой.
Из-за угла выбежали четыре кирасира, неся в руках тяжёлые стальные
щиты. Из здания послышались выстрелы. Кирасиры начали стрельбу в
ответ. А я снова прицелился. Чёрный бородач спрятался слева от
окна. Магнитка снова разорвала воздух, но я, наверное, не попал.
Слишком толстая была наружная стена. Однако снаряд выбил изрядную
щербину в кирпичах и поднял в воздух большую тучу быстро оседающей
оранжевой пыли, за которой не было ничего видно.
Кирасиры подбежали к бакалее, и один
из них выбил на ходу плечом дверь. Раздались выстрелы, а потом всё
стихло.
— Всё, – выговорил дрожащим голосом
Березкин. – Я могу идти?
— Проваливай, – буркнул я, зло смерив
мужичонку взглядом.
Тот медленно побрёл на
подкашивающихся ногах к толпе зевак.
Я выдохнул, когда из дома вышли
кирасиры, ведя под локти двух женщин. Одна была работницей бакалеи,
а про вторую я не знал, что думать. Замотанная с ног до головы в
чёрную ткань, она истерично визжала и пыталась вырваться. Наверное,
тоже была попаданкой.