— Главное, чтоб герр Баум вообще оказался дома, – прошептал
Робин, распахивая высокую дверь подъезда. – Вечер чудный,
романтичный, застрял инженер с какой-нибудь симпатичной
секретаршей… жди его.
Земляков покачал головой:
— Нет, ждать некогда. Меньше двух часов на общение осталось,
только-только для обстоятельного разговора. Но я уверен – герр Баум
– человек серьезный, трудоголик, после службы сразу домой, легкий
ужин, чашечка эрзац-кофе, и в кабинет, размышлять над интересными
техническими задачами. Не надо нам секретарш.
В подъезде действительно пахло кофе, правда, не эрзацем, а
вполне натуральным. Ладно, главное, не секретаршами. Оперативники,
оценивая дубовые перила и кованую ажурную листву опор лестничного
ограждения, поднялись к искомой квартире.
— Что ж, надеюсь, инженер Баум действительно окажется
интеллигентным и воспитанным человеком, приятным собеседником,
возможно, даже антифашистом в глубине своей образованной души, –
вздохнул Земляков, крутя «бабочку» звонка.
— Это уж непременно, – закивал Робин, уже извлекший
тонкоствольный «шварцлозе».
Вести тонкую вербовочную игру особого времени не было.
Оперативники собирались действовать откровенно, если не сказать,
грубо.
За дверью послышались шаги.
— Господин инженер, прошу извинить за поздний визит, мы из
военной комендатуры, – вежливо, но напористо известил фальшивый
обер-лейтенант.
Лязгнул замок…
Собственно, легкий вход в квартиру объекта и оказался
единственным успехом опергруппы. Далее дело пошло гораздо сложнее,
можно сказать, вообще не пошло. Упоротым индивидом оказался инженер
Баум…
…Беседовали в кабинете хозяина. Ветвистая оленья голова
неодобрительно смотрела со стены на собирающего бумаги и чертежи
Землякова. К моменту прихода гостей инженерский сейф оказался
открыт, что чуть облегчило бумажную часть визита.
…— Слушайте, Баум, это же чисто технический вопрос. Силовые
кабеля не являются строжайшей военной тайной. В конце концов, это
всего лишь часть повседневного коммунального хозяйства города, –
напирал Робин.
Инженер помалкивал, лишь трогал языком шатающиеся зубы. Разбитые
рукояткой «шварцлозе» губы уже порядком распухли. Выглядел упрямый
инженер так себе: треснувшие и покосившиеся очки интеллигентности
ничуть не прибавляли. Во время короткой борьбы схлопотал и по
почкам, оттого сидел в «вольтеровском» кресле кособоко, слегка
провисая на связанных за спинкой кресла руках.